"Синдром выжившего" ⇐ Первый аборт

[Виктория]

На одном из сайтов прочитала о так называемом "синдроме выжившего". Это если мама когда-то делала аборт, то ее будущий ребенок ("выживший") будем испытывать к матери агрессию и недоверчивое отношение.
Разве может такое быть? Мне кажется, это ерунда. Какая может быть связь между психикой ребенка и какими-то женскими проблемами в прошлом?

[Kisunya]

Не верю в эти сказки. Любую теорию можно подогнать под взаимоотношению людей.
"Ваш сын вас не слушается? Это из-за аборта!" А если аборт не делали, то значит, в прошлой жизни напортачили, или сглазил кто-то, или еще какая-то причина, только не пробелы в воспитании.

[Гость]

Это напоминает ужастик Стивена Кинга "Тёмная половина", когда в утробе изначально было два близнеца, но один поглотил другого, и тот второй потом поселился в первом. Бр...

[Елена]

Краткие тезисы о синдроме уцелевшего от аборта для России.

1. Определение: синдром уцелевшего от аборта - это констелляция признаков и симптомов, статистически ассоциирующаяся с теми, чьи родители абортировали по крайней мере одного из братьев или сестер. Ситуация отягощается и осложняется в том случае, если индивидуум, кроме того, испытал дурное обращение в детстве или сам также совершил аборт.
Вы являетесь уцелевшим от аборта:
а) если родители избрали вас для жизни, а Ваших братьев и/или сестер абортировали;
б) если Ваши родители обсуждали вопрос, оставить ли Вас в живых;
в) если шансы быть абортированным в Вашей стране чрезвычайно велики;
г) если Ваши родители когда-нибудь говорили Вам: «лучше было тебя абортировать»;
д) если родители абортировали Вашего близнеца или пытались абортировать Вас.
2. Количество: если 70% беременностей заканчиваются абортом (как обстоит дело во многих странах Восточной Европы), то вероятно, что синдром уцелевшего от аборта будет наблюдаться у 50% всех рожденных в настоящее время. Эта цифра значительно выше для Китая, где исключение могут составлять родившиеся в семьях христиан или людей, имеющих другие глубокие религиозные убеждения. Речь идет о факторе, наиболее глубоко лишающем человека его достоинства и наносящим наиболее серьезную травму его психике: именно таким образом лукавый вербует души в свое царство. Людей, чье человеческое достоинство попрано, ему намного легче сделать своими рабами: а ведь его стремление состоит прежде всего в этом, а даже не в том, чтобы совершалось убийство – ведь творить он не может, а ему нужны служители.
3. Признаки и симптомы: Основной чертой синдрома уцелевшего от аборта является то, что человек чувствует себя незаслуживающим того, чтобы жить. Статистически с ним ассоциируются следующие симптомы:
а) ощущение надвигающейся гибели: мне суждено умереть молодым
б) недоверие к родителям и другим авторитетам, включая правительство
в) экзистенциальная тревога и «Я боюсь, что мне не позволят жить»
г) попытки быть уступчивым и приятным в общении, осуществляемые с целью оставаться желанным, чтоб остаться в живых
д) поведение, связанное с риском и причинением вреда самому себе. Уцелевшие от аборта боятся смерти, но постоянно заигрывают с ней
е) другие люди не рассматриваются ими как обладающие ценностью по самой своей сути, ценность их определяется относительно их полезности для них
ж) онтологическая вина: не используются время, таланты и возможности для того, чтобы стать той личностью, которой им надлежит стать
з) боязнь иметь детей, отсутствие расположения к тому, чтобы иметь семью, связать себя с другим человеком
и) притягательность для них оккультного.
Пациентам с этими глубокими конфликтами бывает свойственна депрессия, неразрешимое чувство вины, бессонница и ночные кошмары, хронические физические недомогания неясного происхождения, серьезные злоупотребления наркотиками/лекарствами и частые попытки самоубийства, ярость, дурное обращение с супругами и другими членами семьи. Им не помогают принятые методы лечения – как лекарственные, так и психотерапевтические. Интенсивная групповая терапия по методу «Живая Надежда» дает положительные результаты.
4. Последствия: если большинство граждан в государстве составляют уцелевшие от аборта, то есть люди, чье человеческое достоинство попрано, то таким государством тяжело управлять, ведь у них обычно отсутствуют внутренние сдерживающие механизмы и нравственные принципы, им свойственна грубость, нарциссизм и материализм, а также вечное недовольство. Они склонны к жестокости, а в случае тюремного заключения – к рецидивизму. Им понятен армейский стиль отношений, они не боятся убивать или быть убитыми. Поскольку они не хотят иметь детей, совершается прогрессирующая депопулция. Популяционная имплозия [обратное «демографическому взрыву»] ведет к тому, что ни рыночная, ни другие виды экономики, известные человечеству, в таком обществе не работают. На фоне экономического упадка люди становятся все более тревожными, эгоистичными и агрессивными.
Христос может исцелить всех. Он предлагает возможность совместно с ним участвовать в процессе исцеления, чтобы лучше понять, что Он делает и следовательно, Кем Он является. Быть консультантом «Живой Надежды» - значит принимать участие в Божьем исцелении. Этот метод является научно обоснованным, а его эффективность подтверждена статистически.
Филипп Ней.

Введение.
Человеку почти всегда характерно двойственное отношение ко всем вещам. Не в меньшей степени это касается и отношения к жизни. Наравне с другими биологическими видами, человек зависит от экологии, а экологический баланс, каким бы устойчивым и противостоящим натиску враждебных факторов он ни был, может оказаться нарушен разрушительным и необратимым образом. Тот факт, что человек, животное, обладающее самосознанием, испытывает такие сложности в отношении предсказания и избегания катастроф, был загадкой для философов и ученых на протяжении многих поколений.
Трудно сомневаться в том, что человек имеет склонность и способность к саморазрушению. Ослепленный собственным разумом, он не видит ранних признаков того, что находится на пороге еще одного холокоста, несущего страдание и смерть. Он считает себя мудрым, потому что обладает таким огромным количеством знания? Он потребляет огромное количество информации, однако испытывает настоящий страх перед тем, чтобы обнаружить какую-либо истину, подразумевающую, что настоящий преступник – это он сам, а не некий отдаленный, легко отождествляемый злодей. Лучшим козлом отпущения являются невинные и беспомощные. Поэтому миллионы нерожденных детей переживают мучительную смерть, находясь в месте, которое ассоциируется с безопасностью – материнской утробе. Такое бесцельное разрушение ведет к катастрофическим последствиям, которые только-только начинают становиться очевидными.
Истина никогда не была популярна. Возможно, что чем менее популярным является факт или мнение, тем больше в нем истины. Самая непопулярная и политически некорректная истина не может быть утаена на неопределенно долгий срок. В конце концов, она всплывет на поверхность как всеобщий крик отчаяния, хотя бы потому, что она предвещает или выражает страдание. Боль порождает жалобу. Слишком часто она не находит выражения или не бывает услышана до тех пор, пока не становится слишком поздно, чтобы лечить ту опухоль, от которой она проистекает.
Есть люди, которые по чьему-то выбору или по случайности, остаются жить, когда многие другие вокруг них умирают. Однако, их счастливая судьба не вызывает у них радости или благодарности. Эта идея не нова, но она всегда приводила в замешательство. Мысль об убийстве миллионов нерожденных людей, лишенных права голоса и выбора якобы во благо и из терапевтических соображений, если ей честно посмотреть в лицо, приводит в еще большее замешательство. Поэтому неудивительно, что сочетание этих двух неприятных реальностей – аборт и выживание в ситуации, когда многие вокруг умирают, - не только непопулярна, но многими воспринимается как подрывающая некие основы. Когда уцелевшие от аборта были впервые описаны, в ответ последовали вспышки ярости, но чаще каменное молчание.
Послушайте все! Игнорируя существование, состояние и лежащие в его основе проблемы уцелевших от аборта, мы создаем опасность для самих себя. Мы можем убивать нерожденных детей и выбрасывать их тела на помойку, чтобы избежать знания о той боли, которую они испытывают и представляют, но их уцелевшие братья и сестры остаются, чтобы напомнить всем нам об этой самой ужасной части нас самих. Не так легко проигнорировать нашу тенденцию превращать пострадавших от в козлов отпущения или отделаться от них поверхностным объяснением. Мало помалу они подводятся своей болью и растущим осознанием причины к тому, чтобы высказать свою жалобу. Хотя мир может не прислушаться к нашему объяснению того, кто они, почему и что с ними происходит, уцелевшие от аборта будут услышаны. Но к тому времени лежащий в глубине гнев, невежество, эгоизм и дегуманизация уже станут причиной таких разрушений человеческой экологии, что возможность восстановления баланса окажется маловероятной.
Являюсь ли я уцелевшим от аборта?
Пациент:
- Доктор, я в отчаянии. У меня почти постоянная депрессия и часто приходят мысли о самоубийстве. Я не могу испытывать радость жизни.
Я знаю, что не использую как следует способности и возможности, которые мне даны. Так было всегда, но теперь в моей жизни вообще не стало никакой радости, и мне действительно совсем плохо. Меня постоянно преследует вопрос, действительно ли я нравлюсь людям, и страх, что меня могут отвергнуть. Я испытываю недоверие по отношению ко многим людям, особенно к своим родителям. Иногда у меня возникает очень странное ощущение, как будто какие-то маленькие духи беспокоят меня. Честно говоря, у меня такое чувство, что я не заслуживаю того, чтобы быть в живых. Что со мной? Я схожу с ума?

Доктор:
- Поскольку Ваше обследование показало, что другие причины Вашего недомогания отсутствуют, то возможно, причина в том, что у Вашей матери был аборт. Если это так, выходит, что Вы – уцелевший. Все Ваши смешанные чувства, сомнения, страхи и саморазрушительные тенденции могут быть объяснены тем фактом, что мать абортировала одного из Ваших братьев или сестер, либо думала о том, чтобы абортировать Вас.

Пациент:
- Возможно, Вы правы. У меня были эти проблемы почти всю мою жизнь. Недавно я узнал о том, что моя мать делала аборт. Долгое время я подозревал об этом. Помню, когда я был ребенком, я слышал, как отец и мать шептались о том, что она забеременела и что им теперь делать? Я был очень удивлен, когда у меня не появилось маленького брата или сестры, но слишком боялся, чтобы спросить, что же случилось. Тема аборта возникла в разговоре, который я однажды случайно услышал. Моя мать говорила своей подруге, что у нее был аборт, и это ей никак не повредило. Но я не вижу, почему меня мог бы беспокоить ее аборт; я убежденный сторонник права женщины на выбор.

Доктор:
- Людей, которые пережили большие потрясения и смерти в своей семье, а также переживших лагеря смерти или голод, часто мучает вопрос, почему они остались в живых, когда другие люди умерли. Похоже, такое явление наблюдается и в том случае, если человек не вполне сознает, от чего именно он является уцелевшим.

Пациент:
- Думаю, мне просто повезло. Я понимаю, что меня тоже могли абортировать. Мое зачатие произошло вскоре после того, как родители поженились, но я знаю, что был желанным ребенком. Я здесь сейчас потому, что меня хотели.

Доктор:
- Мне интересно, как Вы себя чувствуете, зная, что Вы живы, потому что Вас хотят, в то время как Ваш брат или сестра мертвы, потому что их не хотели.

Пациент:
- Это хорошее чувство. Чудесно, когда тебя хотят. Но иногда, даже теперь, я задаюсь вопросом, а что бы произошло, если бы меня не хотели? Что произошло бы, если бы я перестал нравиться людям? Я прилагаю огромные усилия, чтобы пользоваться успехом. Предполагаю, что это потому, что мне необходимо, чтобы меня хотели. Я всегда смотрю по сторонам, чтобы увидеть, как люди реагируют на то, что я делаю. Я не могу быть уверен в ценности моих усилий без того, чтобы кто-то поделился со мной своим мнением по этому поводу.

Доктор:
- Вы упомянули о том, как небезопасно себя чувствуете и задаетесь вопросом, следовало ли Вам быть в живых. Это обычное ощущение у тех людей, которые выжили. Часто они чувствуют, что незаслуженно остались в живых; что человек, который умер, больше заслуживал этого, но умер вместо них. Уцелевшие от аборта задаются вопросом, почему Бог или судьба избрали именно их для жизни. У них такое чувство, что они теперь должны вести какую-то особенную жизнь, чтобы заслужить выбор своих родителей оставить их в живых.

Пациент:
Вы правы. Я чувствую, что на мне лежит это тяжелое бремя: что я должен быть лучшим во всем, чего мои родители могут ожидать от своего ребенка. Это почти как если бы я должен был расплатиться за что-то. Когда я был подростком, я изо всех сил старался угодить им. В конце концов я плюнул на это, ожесточился и стал непослушным. И дело было не в том, что они были недовольны мной, а в этом ощущении того, что я недостоин всей их любви и внимания. Теперь я вижу, что это может быть связано с тем, что я знал, что мой брат или сестра умерли, хотя они не сделали ничего плохого.

Доктор:
Многие уцелевшие от аборта испытывают возмущение от того факта, что они живы только потому, что их «хотели». Их жизнь подвешена на слишком тонкой ниточке.

Пациент:
Меня всегда удивляло, почему я так зол на своих родителей. Они делали все, что могли, чтобы я почувствовал себя желанным, но теперь я понимаю, какую ужасную дилемму они навязали мне. Очевидно, если первое право ребенка состоит в том, чтобы быть «желанным», то становясь нежеланным, он теряет право быть. Когда мать или отец сердились, я чувствовал, что это потому, что они не хотят меня. Помню, мне приходила мысль, что они могут решить избавиться от меня каким-то образом. Неудивительно, что я так много думал о смерти. Мне хотелось бы услышать от них что-нибудь вроде: «Хотели мы тебя или не хотели, добро пожаловать в этот мир.» Еще одна вещь, которая причиняла мне беспокойство в детстве, - это чувство, что мне необходимо все время быть рядом с ними. Как будто я не мог поверить, что если я уйду, то когда вернусь, они будут на месте. Может быть, это потому, что я не был уверен, что они будут продолжать хотеть меня. Догадываюсь, что я не был уверен в их любви ко мне, несмотря на то, что они прилагали такие усилия, чтобы показать это.

Доктор:
У уцелевших от аборта наблюдается определенная тревожная привязанность в родителям. Отчасти эта связанная с ощущением небезопасности привязанность является результатом детских переживаний по поводу того, продолжают ли они быть «желанными». Еще одна причина – в том факте, что многие родители, у которых были аборты, испытывают трудности в установлении связи с последующими детьми. Матери, абортировавшие ребенка, могут также испытывать большие трудности в связи с прикосновением к последующим детям и их грудным вскармливанием. Плохо сформированная связь подвергает детей большей вероятности дурного обращения или пренебрежения. Тревожная привязанность имеет тенденцию развивать в детях «прилипчивость». Чувство, что они должны крепко держаться за своих родителей, ограничивает исследовательскую деятельность ребенка, которая, как мы знаем, необходима для правильного развития образа себя и интеллекта.

Пациент:
Поскольку Вы упомянули об этом, меня всегда интересовало, почему я не мог закончить свое образование или действительно полностью развить свои способности. Я очень пассивно отношусь ко многим вещам. Всегда бросаю дело перед тем, как добиться успеха. Я на самом деле не верю, что могу что-то делать хорошо. Я чувствую себя виноватым, что не развиваю свой потенциал. Когда я был подростком, привязанность действительно была для меня проблемой. Я попал в банду, потому что чувствовал, что не могу рассчитывать на них. Мне казалось, что я недостоин всего того, что давали мне мои родители. Я подозревал, что они пытаются доказать мне свою любовь, в то время как на самом деле возмущены самим фактом моего существования. Я стал употреблять наркотики в основном потому, что мне не нравилось думать о своей жизни, о том, следует ли мне быть мертвым или живым. У меня не было настоящего доверия ко взрослым. Это, конечно же, очень тяжело – не иметь никого, кому ты можешь доверять. Я никогда не мог поговорить с родителями. Мне было необходимо задать множество вопросов – таких, как «Как вы могли убить беспомощного ребенка?» и «Почему вы не абортировали и меня тоже?» Что, все это тоже связано с тем фактом, что я – уцелевший от аборта?

Доктор:
Вы начинаете устанавливать ассоциации. Если ты чувствуешь вину за то, что выжил, ты не можешь полноценно участвовать в жизни. Если ты переживаешь по поводу какого-то события, которое могло прервать твое существование, тебе не до того, чтобы озаботиться составлением долгосрочных планов. Более вероятно, что ты станешь «жить настоящим моментом». Таким образом, в дополнение к тому чувству вины уцелевшего, которое Вы испытываете, у Вас присутствует и онтологическое чувство вины. Вы чувствуете себя виноватым из-за того, что живы и виноватым от того, что не развиваете свою личность.

Пациент:
Временами я чувствую, что живу так, как будто мне вынесен смертный приговор, который отсрочен. Я чувствую, что это я, а не мои брат или сестра, должен был умереть, и теперь какое-нибудь событие неожиданно убьет меня. Иногда я чувствовал себя так ужасно, что хотел умереть. Наркотики не помогали. Я хотел испытать кайф, чтобы убежать от реальности. Казалось, что любое бегство лучше, чем то, что я переживал. Мне интересно, обсуждали ли мои родители возможность абортировать меня. Ужасно ощущать, что они сидели и решали судьбу невинного ребенка, тем более что он не мог говорить или защитить себя. Когда-нибудь я спрошу их, рассматривали ли они возможность абортировать меня. Есть некоторые вещи, которые мне просто необходимо знать.

Доктор:
Судя по тому, как Вы об этом говорите, создается впечатление, что Вы частично осознавали секреты относительно аборта Вашей матери и того, рассматривалась ли возможность абортировать Вас. Я подозреваю, что это были не настоящие секреты, а псевдо-секреты, такие предметы, о которых Вы подсознательно соглашались с родителями, что о них нельзя говорить – вероятно потому, что Вы не хотели их расстраивать. В конце концов, выживание напрямую зависит от того, есть ли у тебя родители.

Пациент:
Это правда. Временами я хотел узнать больше о своей матери и о себе самом, но складывалось такое впечатление, даже не знаю каким образом, что некоторые вопросы могут причинить сильную боль. Она никогда не была особенно сильным человеком. Ее брак с моим отцом был неудачным. Несколько лет назад они развелись и теперь я редко бываю дома. Я просто не хочу быть приводить ее в уныние. Я вообще не знаю, способна ли она к разговору на эту тему. Раньше она, по крайней мере, была в лучшей форме.

Доктор:
Когда не можешь задать самые основные вопросы, касающиеся твоей жизни, то твоя нормальная любознательность относительно многих вещей оказывается подавлена. Я предполагаю, что Вам всегда приходилось тщательно следить за тем, что Вы говорите, чтобы случайно с языка не соскользнуло что-то, что расстроит, испугает или рассердит Вашу мать.

Пациент:
Когда я был ребенком, было много такого, что я хотел знать, но чувствовал, что не должен спрашивать у родителей. Было бы так хорошо, если бы они разрешили мне спрашивать или говорить о чем угодно. Я до сих пор очень осторожен в том, что говорю. Для меня ужасно кого-то расстроить. Свободное выражение собственных мыслей у меня столь подавлено, что я иногда начинаю заикаться.

Доктор:
Я предполагаю, то, что Вы – уцелевший от аборта, повлияло на Ваши чувства в отношении отца.

Пациент:
Вы правильно понимаете. Мне никогда не нравился папа. Он всегда был таким скучным. Он никогда не был по-настоящему со мной. Всегда думал только о своей работе. Он не стал для меня ролевой моделью. А кроме того, я не доверял ему. Как можно доверять человеку, который оставил мою мать именно тогда, когда она больше всего нуждалась в нем, и вследствие именно того, что он ее оставил, она почувствовала, что должна абортировать моего маленького брата? Теперь, когда я больше говорю об этом, я вполне убежден, что это был брат – не знаю точно, откуда мне это известно. Будучи ребенком, я часто играл с воображаемым братом.

Доктор:
Для уцелевших от аборта не необычно иметь воображаемых братьев и сестер или товарищей по играм. Трудности, которые были в Ваших отношениях с родителями в детстве, могли перейти с Вами во взрослую жизнь. Меня не удивит, если вы испытываете трудности с доверием к мужчинам или женщинам, в особенности в таких вопросах, которые они не хотят открыто обсуждать.

Пациент:
Я определенно не доверяю женщинам. У меня было много подружек, но всегда что-то было не так. Предполагаю, я искал чего-то, что женщина могла бы дать мне. Хотя сейчас я состою в счастливом браке, я все еще подозреваю, что если моя жена забеременеет, она может абортировать ребенка, не сказав мне. Есть множество вещей, о которых мы никогда не говорим. Может быть, в ее семье случилось то же самое. Я знаю, что у нее было не очень счастливое детство. Я хотел бы по-настоящему понимать ее. Я не доверяю и мужчинам. Не могу поверить в то, что они способны поддержать женщин в критических ситуациях. Я знаю, что у мужчин нет законного права остановить аборт, но я не понимаю, почему бы им по крайней мере не попытаться вмешаться. Я также могу видеть, почему у меня невысокое мнение о себе самом как о мужчине.

Доктор:
Уцелевшие от аборта часто пытаются защитить своих детей от непредвиденных опасностей и становятся чрезмерно оберегающими.

Пациент:
Это правда. Я подрываю уверенность моих детей в себе, постоянно напоминая им быть осторожными. Я не люблю, чтобы они оставались в гостях у друзей на ночь или даже ездили в летние лагеря.

Доктор:
Если Вы хотите, чтобы у Ваших детей было более открытое и безопасное детство, чем у Вас, я предлагаю в первую очередь перестать говорить им о том, что они желанны. Подчеркивайте тот факт, что им говорится «добро пожаловать в этот мир» такими, какие они есть, желанными или нет.

Пациент:
Это хороший совет, доктор. Надо ли сказать им о том, что бабушка убила их дядю? Подозреваю, что они больше никогда не захотят с ней разговаривать.

Доктор:
Это очень непростой вопрос. Думаю, что на опыте своего собственного детства Вы узнали о том, что не стоит хранить секреты из страха быть расстроенным или расстроить других. В семьях редко бывают настоящие секреты. В основном это псевдо-секреты. Вы теперь понимаете, какой вред ребенку приносит необходимость хранить эти псевдо-секреты. Дети должны получать всю необходимую им информацию, когда она им требуется. Отвечайте на их вопросы, когда они задают их. Вместо того, чтобы рассказывать всю историю целиком, сделайте ее частью повседневного разговора. Полагаю, что первое, что необходимо Вам сделать, - это поговорить об этом со своей матерью. Сначала она может сопротивляться, потом рассердиться, но если Вы будете мягки и настойчивы, думаю, что она будет рада возможности поговорить о ее аборте. Этот секрет был разрушителен для нее так же, как и для Вас. Вероятно, ей понадобится помощь психолога-консультанта. Это затронет и Вашего отца.

Пациент:
Доктор, почему мне так трудно осознавать, кто я?

Доктор:
Если Вы чувствуете вину за само свое существование и боитесь внезапно раскрыть какую-то ужасную тайну, Вам не до того, чтобы задавать вопросы о мире или о себе. Если же Вы не задаете вопросы, касающиеся Вас самих, люди не дают Вам корректирующей обратной связи. Поскольку Вы столь решительно настроены на то, чтобы быть «желанным», друзья чувствуют, что они должны говорить Вам о Вас только все самое хорошее. Можно предполагать, что они чаще говорят Вам то, что Вы хотите слышать, чем то, что Вам нужно услышать.

Пациент:
Я чувствую, что пропустил какие-то очень важные части своего детства. Есть ли шанс как-то наверстать упущенное?

Доктор:
В течение взрослой жизни уже невозможно найти большую часть необходимых составляющих детства. Люди не намерены питать, вести и защищать Вас таким образом, каким это нужно было делать, когда Вы были ребенком. Ваша жена и Ваши друзья не желают быть Вашими родителями. Вам необходимо оплакать потерю детства, которое Вы должны были иметь, и ту личность, которой Вы могли стать. Это намного сложнее, чем Вы думаете.#

Добавлено спустя 1 минуту 36 секунд:
Продолжение:

Пациент:
Справлюсь ли я со всем этим? Мне осточертели эти саморазрушительные мысли. Я хочу научиться любить. Я хочу знать, кто я такой. Я хочу развить свои способности.

Доктор:
Вы уже положили хорошее начало. Еще многое предстоит сделать и Вы увидите, что все эти внутренние конфликты нелегко разрешить. Я рад, что жена Вас поддерживает. Надеюсь, друзья и священник тоже поймут Вас.

Пациент:
Я беспокоюсь, что произошедшее со мной сказывается на моей семье.

Доктор:
Если это так сказывается на Вас, то конечно, и на Вашей семье. Вам будет необходимо поговорить с ними настолько честно, насколько Вы можете, о том, что значит быть уцелевшим от аборта. Чем лучше Вы осознаете свои индивидуальные особенности и свое значение как личности, тем проще Вашим детям брать пример с Вашего доброго поведения, а следовательно, Вам не придется столько времени тратить на то, чтобы читать им мораль или отчитывать их. После того, как Вы оплачете ту личность, которой Вы могли стать, Вы обнаружите, что она дает Вам больше того, что Вам действительно необходимо, чем Вы видели раньше.

Пациент:
Я хотел бы снять с себя это бремя невозможных ожиданий. На самом деле, я хотел бы, чтобы мои родители забрали их назад. Я больше не могу продолжать чувствовать вину за то, что я жив. Если они разочарованы мной как плохой заменой тому ребенку, которого они абортировали, это не моя вина. Будет трудно простить их, пока они не попросят прощения. Я много раз пытался простить, но это не удавалось. Может быть, мне нужно в письменном виде изложить все раны и страхи, причиной которых они стали, и попросить их извиниться за каждую и каждый из них.

Доктор:
Процесс примирения сложен, но простить и быть прощенным – это важнейшие составляющие Вашего здоровья и благополучия. Я уверен, что Вы понимаете, насколько важно наладить честное и открытое общение с родителями. Так тяжело, когда вы не можете простить друг друга.

Пациент:
Интересно: все эти миллионы детей, у которых, как у меня, братья ли сестры погибли при аборте, выкидыше, родах или несчастном случае. Есть ли какая-то разница в том, как это повлияло на них?

Доктор:
Дети, родившиеся мертвыми, ставшие жертвой выкидыша, погибшие от несчастного случая или даже болезни, стали жертвой обстоятельств, которые никак или почти никак не зависели от их родителей. Абортированные же дети были убиты теми самыми людьми, которые, якобы, любят свои семьи. По этой и многим другим причинам, уцелевшим от аборта намного труднее справиться с тем фактом, что их избрали, чтобы жить.

Пациент:
Должны быть и другие категории уцелевших от аборта.

Доктор:
Да, существует 10 типов уцелевших от аборта. Все они имеют схожие проблемы: чувство вины за то, что они живы, страх быть «нежеланными», трудности в формировании привязанностей, проблемы с раскрытием своего потенциала, беспокойство за будущее, бремя ожиданий, которые они не могут оправдать, проблемы с доверием к родителям, гнев по отношению к власти и другие. Вот эти 10 типов уцелевших от аборта:

1. Дети, у которых был статистически малый шанс пережить беременность. Дети в некоторых восточноевропейских странах меют приблизительно 20%-ную вероятность пережить беременность.

2. Дети, родители которых тщательно обдумывали возможность прервать их жизнь in utero.

3. Дети, у которых были абортированы кто-то из братьев и/или сестер – будь то до ли после их рождения.

4. Дети, которым угрожали абортом. Нередко приходится слышать: «Ты, несносный, неблагодарный ребенок! Я для тебя потею и экономлю деньги, а ты ничего не хочешь поделать со своей жизнью. Надо было тебя абортировать!»

5. Дети, которых из-за их инвалидности, или потому что они «не того» пола, или являются плодом смешанного брака, принято абортировать. Дети с дефектами развития часто задают себе вопрос, абортировали ли бы их родители, если бы знали об их инвалидности.

6. Те дети, которых родители абортировали бы, если бы у них была такая возможность; аборт был предотвращен нехваткой денег, законом и т.д.

7. Дети, чьи родители долго не могли принять решение и откладывали аборт вплоть до того момента, когда было уже поздно.

8. Дети, брат или сестра-близнец которых были абортированы. Между близнецами устанавливаются очень интимные отношения в утробе. Если одного из них абортируют, второй чувствует ужасную потерю и часто испытывает склонность к самоубийству.

9. Дети, пережившие попытку прервать их жизнь при помощи соляного раствора, простагладинов или гистеротомии. У нихнаблюдаются серьезные внутренние психологические конфликты, кошмары, нарушение образа себя страх перед врачами.

10. Те крошечные дети, которые пережили аборт лишь на короткий период времени, только для того, чтобы быть оставленными умирать на холодном столе или быть удушенными персоналом абортария.

Пациент:
Это ужасно. Вероятно, на значительной части живущей сегодня молодежи сказывается то, что они являются уцелевшими от аборта того или иного типа. Как это влияет на наш мир?

Доктор:
Поскольку ежегодно совершается около 60 миллионов абортов, по крайней мере такое же количество людей ежегодно становится уцелевшими. Я подозреваю, что это лежит в основе наблюдающегося семейного и социального кризиса. Убийство беззащитных имеет разветвленную сеть последствий, и если его не остановить, оно приведет к холокосту того или иного рода. Абортирование детей является нарушением хрупкого баланса человеческой экологии.

Пациент:
Надеюсь, мне еще не слишком поздно что-нибудь сделать.

Доктор:
Никогда не поздно попытаться. Независимо от того, удастся ли Вам изменить отношение мира к абортам, Вы можете изменить жизнь некоторых людей. Самое важное, что Вы сами станете более человечным. В конце концов, мы все связаны друг с другом в один жизненный узел. Мы не можем получить выгоду за счет нашего ближнего. Любя его или ее, мы любим сами себя и мы открываем, что жизнь прекрасна.


Это рисунок уцелевшего от аборта. Он изображен находящимся в пучине отчаяния и получающим спасательный трос от Христа.


Научные соображения

10 типов синдрома уцелевшего после аборта

Существует сильное сопротивление идее о том, что люди страдают, когда узнают о том, что их жизнь могли прервать. Однако уцелевшие от аборта существуют. Они не исчезнут просто от того, что о них трудно думать. Их страдания и клинические заболевания должны быть признаны и подвергнуты лечению. Если для этого требуется изменить наши взгляды на мир, возможно, время для этого пришло. В конце концов, если эти наблюдения и выводы верны, миллионы людей испытывают серьезнейшие внутренние конфликты, в результате чего у них развиваются тяжелые заболевания.
В одной из своих предыдущих статей я (ФДжН) описал уцелевших от аборта и указал на то, что испытываемые ими конфликты похожи на те, которые наблюдаются у людей, у которых кто-то из членов семьи погиб в катастрофе, от болезни или во время геноцида. С того времени наблюдения пролили свет на тот факт, что существует по крайней мере 10 типов уцелевших. Их ситуации и испытываемые ими конфликты различны. Однако у всех них в глубине звучат вопросы: должны ли они были остаться в живых? Представляют ли они хотя бы какую-то ценность для кого-то? стоит ли им развивать свои способности? Этих людей нелегко вылечить, но если они испытывают инсайт,** это очень ценно. Похоже, что наилучшим образом они начинают функционировать, когда им удается сублимировать*** свою глубочайшую тревогу в стремление предотвратить то, чтобы новые люди оказались в их ситуации.
Вот 10 типов синдрома уцелевшего после аборта:

Статистические уцелевшие (тип 1)
Это те люди, которые уцелели в тех странах или городах, где существует статистически высокая вероятность, что они были бы абортированы. В большей части Северной Америки существует по крайней мере 25%-ная вероятность быть убитым in utero. В некоторых частях Восточной Европы уцелевший находится в ситуации, когда существовала 80%-ная вероятность, что его жизнь будет прервана до его (или ее) рождения. Если у человека статистически незначительный шанс пережить такое событие, которое уносит жизнь многих ему подобных, то он (или она) действительно является уцелевшим (уцелевшей) и должен рассматриваться как таковой. Хотя многим из этих людей говорили, что они определенно были желанными, они знают о том, что все шансы были против них. Они не понимают, почему им было позволено жить, когда другие умерли. Быть живым потому что тебя хотят – это не обязательно приятный опыт или утешительное знание. Даже детям быстро становится очевидно, что если ты живешь, потому что ты желанен, значит, когда тебя перестанут желать, тебе, возможно, больше не будет позволено жить. Агнесса* утверждает:
Наша страна (Украина) совершает коллективное самоубийство. Когда я смотрю на мое семейное дерево, я осознаю число недостающих людей – тех, кто пропал на войне, был отправлен в лагерь и никогда не вернулся, но больше всего тех, кого убила моя собственная семья. У меня было бы пять братьев и сестер. Мое детство было бы совсем другим. Я не была бы настолько одинокой. Моей семьей стало государство – большой анонимной опекающей семьей. Для меня это была хорошая система, потому что я всегда нуждалась в том, чтобы вокруг меня были люди, иначе я не ощущала, что существую. Однако мои товарищи никогда не могли заменить мне моих братьев и сестер. Мне всегда нужно было соревноваться с другими детьми, стремясь стать первой и быть признанной другими. Предполагаю, вот как все обстояло.

Желанные уцелевшие (тип 2)
Существуют миллионы детей, которые пережили серьезные размышления родителей или врачей на тему того, являются ли они «желанными» и следовательно, должны остаться жить, или же «нежелательными» и быть абортированными. Их родители могли заниматься подсчетами, достаточно ли у них денег, бабушки и дедушки раздумывали, смогут ли они перенести эту обузу, а общество задавалось вопросом, не слишком ли много в мире людей. Возможно, родители делали генетические исследования, чтобы определить, не инвалид ли ребенок и того ли он пола, которого им надо, и в зависимости от этого принимали решение о том, сохранить ли ребенку жизнь. Появляются все новые свидетельства того, что нерожденные дети подвергаются воздействию гормональных изменений, которые являются результатом серьезных конфликтов, происходящих в сознании матери. Также появляются новые свидетельства того, что нерожденные младенцы не только слышат, но и запоминают разговоры, в которых речь идет о них. После рождения ребенку неизвестным до сих пор науке способом передается информация о том, что рассматривался вопрос, позволять ли ему жить. Ребенку, после того как он родился, каким-то странным путем передаются сообщения о том, следовало ли ему позволять жить.
Мои родители всегда говорили, что хотели меня. Я часто задумывался, а что было бы, если бы они не хотели меня? Я чувствовал, что мне необходимо оставаться желанным. Если тебя хотят – значит ты существуешь.
В течение 14 лет я проходил психотерапевтическое лечение, потому что, будучи ребенком, я каждый год пытался совершить самоубийство. Я не хотел жить. После многих лет психотерапии я обнаружил причину своих мучений. Моя мать хотела абортировать меня, но? приехав в абортарий и уже находясь на операционном столе, она изменила свое решение. Не знаю, откуда, но я всегда знал, что есть нечто очень неправильное между моей матерью и мной. Теперь я понимаю, почему я никогда не хотел жить.

Уцелевшие среди братьев (сестер) (тип 3)
Многие дети рождаются в семьях, где были абортированы один или более из их братьев (сестер). Хотя родители верят в то, что детям будет невозможно узнать о них, существует множество клинических примеров, когда дети знают о том, что брат или сестра не пережили внутриутробную жизнь. Одна мать попросила меня (ФДжН) проинтерпретировать сон находившейся в сильном смятении семилетней девочки. Этот сон так встревожил ее, что она боялась ложиться спать. Во сне она пошла на берег реки играть с тремя маленькими братьями и сестрами. Они вместе прорыли туннель в песчаном берегу, который затем обрушился, похоронив всех, кроме нее. Она спаслась. Она не могла назвать мне возраст, имя или пол тех детей. Оказалось, что число беременностей у ее матери превышало количество живых детей на 3, но мать настаивала на том, что дочь никак не могла узнать об этих беременностях, оборвавшихся на очень раннем сроке. В одном исследовании, посвященном влиянию прерывания беременности по генетическим мотивам на семьи, выяснилось, что «даже совсем маленькие дети, от которых скрывалось знание об этих событиях, проявляли определенную реакцию на стресс и отсутствие матери.
Родители прилагают огромные усилия, чтобы убедить оставшихся в живых детей в том, что они всегда были желанными. То, что их хотели, ведет к тому, что дети изо всех сил стремятся добиться того, чтобы их продолжали хотеть. Они изо всех сил стараются угодить родителям и цепляются за них, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но дети должны учиться, опытно исследуя окружающий мир. Они должны быть достаточно уверены в своей связи с родителями, чтобы не бояться быть отдельно от них. Самостоятельное исследование мира – является чрезвычайно важным в обучении ребенка. Поэтому то, что ребенок является желанным, часто затрудняет его интеллектуальное развитие.
«У меня не было права на существование. Я никогда не вышел из детского возраста. Я до сих пор остаюсь ребенком, который пытается найти свое место в этом мире. У меня нет никаких целей. Я не привязан ни к чему, и никогда не чувствовал себя в безопасности в отношениях. Я никогда не чувствовал себя частью целого, но всегда был одинок, и мне что-то угрожало. Моя жизнь и мое существование находились под вопросом. У меня были безумные вспышки гнева и неконтролируемая ярость. Меня приводило в бешенство нечто смутное, что, казалось, угрожало моей жизни. Наверное, то, что я чувствовал такую ярость, и было тем, что угрожало моей жизни. Я хотел детей, но когда они появлялись, я бросал их. Я подсел на наркотики, чтобы убежать от этой реальности. Только теперь, когда мне 55, я начинаю понимать. Несколько лет назад, как раз перед смертью, моя мать рассказала мне, что до моего рождения у нее был аборт. То, что я знаю о внутренних конфликтах, испытываемых уцелевшим от аборта, помогает мне понять и поддерживает меня, потому что теперь я знаю, что я не сумасшедший.

Уцелевшие, которым угрожали (тип 4)
Я слышал, как родители кричали на разочаровывающих их подростков: «Ты никогда не узнаешь, чего мне стоило иметь тебя и не ценишь всех моих усилий. Я могла абортировать тебя.» Даже если такой родитель никогда всерьез не рассматривал возможности абортировать ребенка, вспышка гнева такого рода оказывает большое воздействие на детей, заставляя их ненавидеть родителей и испытывать саморазрушительные чувства. Такие дети чувствуют себя в ужасном долгу по отношению к родителям, который они принимают как тяжкое бремя или злобно отвергают. Они кажутся неспособными испытывать радость жизни, поскольку они чувствуют, что не должны быть живы. Они не занимаются как следует раскрытием своих талантов, и их часто считают ленивыми, иногда агрессивными и нередко проявляющими антисоциальное поведение.
«Мне было 15, когда моя мать в ярости сказала мне, что лучше бы она меня абортировала. Из-за меня слишком много проблем. Вскоре после этого я ушла из дома и стала жить с мужчиной. Мы много пили и начали употреблять наркотики. Моя жизнь больше ничего не значила для меня. Через два года я сделала первый аборт.


Это рисунок 29-летнего мужчины, мать которого сделала 4 аборта. Он стал шахтёром, а потом психологом, он хотел вернуться в утробу и начать сначала, родиться заново.
На этом рисунке он изображает себя исхудавшим и усталым, ползущим вперед по шахте в направлении прохода, за которым находится выход. Там воздух и свет.

Тип пятый: уцелевшие – инвалиды

Современные диагностические техники делают возможным для родителей выбирать только тех неродившихся детей, которые кажутся не имеющими заметных дефектов или детей предпочитаемого пола. Знание о том, что их жизнь могла бы быть прервана, наполняет сердца многих детей, «отстающих в развитии» и инвалидов, жутким страхом.
Они знают о том, что в данный момент прерывается жизнь многих подобных им. Это заставляет их чувствовать себя уязвимыми и стыдиться. Даже когда прилагаются значительные усилия к тому, чтобы дать этим раненым людям чувство собственного достоинства, усилия подрываются множеством подразумеваемых посланий масс-медиа, согласно которым в лучших интересах их родителей или общества им не стоило бы рождаться на свет.
Кэрен, интеллигентная женщина в кресле-качалке по причине церебрального паралича, заявила:
- На данный момент очень трудно жить с инвалидностью. Жизнь – это борьба, каждый день – это борьба. Сейчас, когда я слышу о том, что абортируют людей с тем же самым диагнозом, как у меня, я чувствую страх, самый глубокий страх. В эвтаназии и всем подобном я чувствую, что моей жизни угрожают. Сейчас это не только борьба, я чувствую, что меня преследуют. Я должна быть осторожна. Я чувствую что люди начинают иначе на меня смотреть, почти как если бы они спрашивали:»Зачем ты живешь? Что, неужели в то время не существовало дородовых анализов?!» Можно предположить, что она была рождена до того, как такие замечательные анализы были введены!» Я люблю жизнь и несмотря на это мне стыдно, что я живу. Мне стыдно быть живой, но я люблю жизнь. Я хотела бы не чувствовать на себе эту мощную волну отторжения

Тип 6. уцелевшие благодаря случаю
Есть дети, которых бы абортировали, если бы у матери была возможность получить (сделать) аборт. Таким уцелевшим прямо говорили или косвенно намекали, что им повезло остаться в живых: «если бы я раньше узнала о том, что беременна», или «если бы родители разрешили мне», или «если бы кто-нибудь решился или позволил бы сделать это, я тебя абортировала бы».
Иногда возникают те или иные обстоятельства, мешающие женщине сделать аборт. Существуют свидетельства того, что большая часть женщин, которым что-то помешало сделать аборт, испытывают за это благодарность, как только видят своего прекрасного ребенка. Когда финансирование абортов в США было сокращено, не наблюдалось сколь-нибудь существенного роста материнской смертности по причине «нелегальных» или «подпольных» абортов. Однако есть некоторые возмущенные матери, которые вымещают свое возмущение на ребенке. «Тебе повезло, что ты жив». Несомненно, дети, попавшие в такую ситуацию, чувствуют значительную амбивалентность по отношению к родителям. Они могут сочувствовать своим родителям, находившимся в ситуации такого выбора и гнев на самих себя за то, что остались в живых. Иногда они отвергают и бросают своих родителей. Если им удается найти замену родителям, то со временем у них может сформироваться позитивный образ себя. Если же никто не желает стать им родителями, у них быстро формируется привязанность к какому-нибудь лидеру или банде, и они становятся частью преступного мира.
- «Я услышала, как моя мать говорит своей подруге, что если бы аборты были разрешены, она абортировала бы меня. Для меня это был настоящий шок. Теперь я не верю ей, когда она говорит, что любит меня.
- «Я жив благодаря случайности, или возможно, по милости Божьей».

Тип 7. Уцелевшие благодаря неспособности родителей принять решение

Еще один тип уцелевших – это дети, чьи родители рассматривали возможность абортировать их, но все никак не могли принять решение вплоть до того момента, когда уже было поздно. Позднее, в ходе жизни ребенка, весьма вероятно, что мать укажет ребенку на то, что «мне было бы намного легче, если бы я не родила тебя». В таких обстоятельствах ребенок легко может сделать вывод, что родители все еще ищут возможности убить его. Откладывание решения является выражением универсальной двойственности людей по отношению к новым детям, когда они проходят через кризис инкорпорации.
Нет сомнения, что почти любая беременность создает личностный кризис. На ранних стадиях большинство женщин, по крайней мере в течение некоторого периода, ощущают неуверенность относительно того, хотят ли они этого ребенка именно сейчас. Зачастую они обсуждают выбор: родить и оставить ребенка, отдать его на усыновление или абортировать. Существует примерно 55 факторов, которые женщине необходимо тщательно рассмотреть, прежде чем она будет в состоянии принять рациональное решение. Вероятно, выбор большинства женщин не является рациональным, а совершается под давлением обстоятельств и эмоций. Некоторые женщины позднее сообщают своему ребенку: «Я все никак не могла принять решение, но теперь я жалею, что не абортировала тебя. Моя жизнь была бы намного легче и проще.» Некоторые дети, выросшие в таких обстоятельствах, находятся в плену продолжающейся амбивалентности своих родителей. Иногда они испытывают любовь, а иногда ненависть со стороны своих родителей. Такая двойственность становится частью отношения самого ребенка к себе и к окружающим.

Перед вами спонтанный рисунок трехлетнего мальчика, которого привели к доктору в качестве «трудного» ребенка. Образ самого себя в форме эмбриона – красного цвета, вонзающиеся в него палки – черного и фиолетового. Этот ребенок – уцелевший от аборта.

Тип 8. Уцелевшие близнецы

Несмотря даже на самые современные методы локализации и абортирования ребенка в некоторых случаях одному из близнецов удается остаться незамеченным. Пережившие абортирование своего близнеца чувствуют гнев и горе огромной силы. Один мужчина, близнец которого был абортирован, регулярно испытывает сильнейшее побуждение к самоубийству в годовщину этого события. В настоящее время установлено, что близнецы в утробе общаются, трогают и даже ласкают друг друга. Между ними существуют очень близкие отношения, начиная с утробы, и расставание представляет собой огромную утрату. Когда одного из них убивают, второй переживает тяжелейшее горе в течение длительного времени. Если же речь идет о близнеце, которого ты знал, но никогда не видел, тяжесть почти невыносима.
- «Моя мать абортировала моего близнеца, а затем, через четыре месяца – меня. Я выжил, но в моя жизнь лишена какого бы то ни было смысла. Я стал пить, употреблять наркотики и оказался вовлечен в детскую проституцию. Я ничего не стою. Каждый год в годовщину смерти моего близнеца я совершаю попытку самоубийства. Я знаю, что моей собственной матерью мне был вынесен смертный приговор, и все еще ожидаю, когда он будет приведен в исполнение. Поэтому я всю жизнь хожу по краю. Не могу ни жить, ни умереть. Во мне слишком много гнева. Я ненавижу отца и испытываю глубокую неудовлетворенную потребность в матери.

Добавлено спустя 1 минуту 9 секунд:
Продолжение:

Тип 9. Уцелевшие при попытке убийства.
Постепенно становится известно о некотором количестве людей, переживших попытку убийства в утробе. Джиана Дженсен пережила аборт, совершенный при помощи солевого раствора. У нее есть некоторые физические увечья, но она живет полноценной жизнью. Свой страх и негодование ей во многом удается преодолеть посредством выступлений в защиту нерожденных детей. В определенный момент жизни ее преследовали ночные кошмары, в которых она видела, как аборционисты пытаются абортировать ее. Анна-Роза Родригез пережила попытку абортировать ее. При этом она потеряла одну руку. Одному мужчине в ходе первичной терапии пришло очень раннее воспоминание, в котором он ощущал сильнейшую тошноту, удушье и находился при смерти. Он сделал вывод о том, что это могло означать только одно. Когда он поговорил об этом с матерью, то узнал, что она действительно пыталась его абортировать. Уцелевшие в подобной ситуации переживают глубокие и мучительные конфликты. «Что заставило мать или отца желать убить меня?» «Значит, мне лучше быть мертвым?» «Она все еще хочет, чтобы я был мертв?» «Как я могу доверять себе?» «Как я могу доверять ей?»
Хелен* выжила при аборте много лет назад. При этом ей не был причинен серьезный физический ущерб, однако ее психика оказалась повреждена, и ей потребовалось как медикаментозное, так и психотерапевтическое лечение. Она утверждает:
Знание о том, что я – жертва неудавшегося аборта, заставляет меня ощущать, что я проявила неповиновение, и на самом деле меня не должно было бы быть здесь; что у меня нет права быть настоящей личностью и иметь свое место в мире. Я ощущаю, что надо мной свершился суд и мне был вынесен приговор, однако он не был приведен в исполнение и это все еще предстоит. Тяжелее всего принять, что тот, кто утверждает, что любит меня, на самом деле пытался убить. Именно по этой причине – обманутого доверия – я была не в состоянии обсуждать эту проблему с моим лечащим врачом. При посещении его мне приходится преодолевать чувства ужаса и паники.

Тип 10. Убитые уцелевшие
Довольно часто аборируемые при помощи искусственных родов на поздних сроках беременности младенцы рождаются живыми. Почти всегда, вне зависимости от их жизнеспособности, их оставляют страдать в одиночестве и умирать на столе или в мусорном ведре. Иногда медсестры получают приказ задушить их при помощи плаценты. Для любого человека является самым тяжелым опытом намеренно задушить несчастные крики голого и беспомощного младенца. Несмотря на то, что жизни этих крошечных уцелевших людей столь коротки, они оставляют неизгладимый след в сознании их убийц. Ни время, ни алкоголь не могут стереть памяти об уничтожении невинных собратьев по роду человеческому.

В возрасте 17 лет женщина нарисовала этот образ себя, который вы видите на предыдущей странице. В это время она не знала о том, что мать пыталась абортировать ее. Когда мать увидела этот рисунок, она издала пронзительный крик.
Ребенок, родившийся после аборта, с психологической точки зрения и для его родителей является заместительным ребенком. Он несет на себе груз родительских ожиданий и за себя, и за абортированного ребенка. Часто его неотступно преследует присутствие этой «другой» личности. «Другой», абортированный, ребенок мог бы быть лучше, мог даже быть совершенным ребенком. Ребенок, родившийся после аборта, обычно оказывается в такой семье, где мать все переживает горе от потери того «другого» ребенка. Такие дети обычно знают о том, что кого-то «не достает». Поскольку они живы из-за того, что их хотели, им кажется, что они должны всегда приносить окружающим удовольствие и, следовательно, быть собой является для них проблемой.
В наше время все больше случаев, когда ребенка привлекают к участию в принятии решения об аборте, особенно в случае аборта по евгеническим соображениям. Они не могут сохранить нейтралитет. Решение абортировать ребенка из-за его инвалидности имеет тяжелейшие последствия для уцелевшего ребенка. У него создается представление, что человеку позволено убивать другого человека, если тот несовершенен. Восприятие им страдающих людей уже никогда не будет прежним, при этом на протяжении всей жизни его будет преследовать неослабевающее чувство вины. Такие люди чувствуют себя виновными из-за того, что стали участниками решения произвести аборт, независимо от того, произошло это в действительности или в фантазии.
Всем детям свойственно представление о том, что они обладают волшебной силой и могут сделать так, чтобы случились те или иные события. В ситуации аборта само их существование оказывается препятствием для существования кого-либо другого. – «Поскольку жив я, моему брату не будет позволено жить. Я решил, что будет лучше, если мой брат умрет, потому что он был бы обузой». Или они чувствуют так: - «Может быть, родители не сделали бы этот аборт, если бы я был более хорошим ребенком и не требовал так много? Может быть, я так не нравлюсь им, что они больше не хотят других детей, похожих на меня. Мои роды были трудными и сам я трудный ребенок.» В результате складывается то, что мы назвали синдромом Каина.
Брат или сестра, которые считают, что приняли участие в убийстве невинного человеческого существа, то есть абортированного брата или сестры, чувствуют двойную вину. Они не были наказаны. Они подозревают, что кто-нибудь узнает, что на самом деле произошло, и тогда все поймут, что они убийцы и захотят убить их в отместку. Теперь они могут чувствовать, что внутри них живет злая сила. Они могут почувствовать, что лучше будет вновь совершить убийство, чем ожидать ухудшения своей судьбы. Кроме того, их убивает неуверенность. Если они снова совершат убийство, по крайней мере, будет раскрыта тайна того, что они убийцы и заслуживают наказания.
Сегодня некоторые дети совершают страшные убийства, выбирая в качестве жертв тех, кто оказывается рядом. Сколькие из них были в раннем возрасте участниками решения об истреблении брата или сестры? Совершая убийство, они пытаются и действительно разрешают глубокий конфликт, ощущаемый ими в результате того, что они были привлечены к принятию решения об аборте. «Я стоял рядом и ничего не мог поделать, испытывал двойственность, был неспособен защитить своего брата.» «Я хотел быть единственным ребенком. Я был рад, что они абортировали его.» «Я хотел быть самым лучшим, что есть у моей матери, поэтому я согласился. Это было для нее ужасно, и теперь я являюсь причиной двойного ужасного вреда.» «Я помог убить ребеночка и согласился на то, чтобы кто-то повредил моей матери. Я бы не должен был остаться в живых».
Психологические последствия для некоторых уцелевших от аборта подобны тем, какие пережил Каин; они становятся бродячими душами, которые должны стараться изо всех сил стать успешными людьми, хотя и знают о том, что от этих стараний не будет много пользы. У них глубокий страх, что кто-то преследует их и что рано или поздно их убьют. Для многих людей нашего поколения оказывается безопаснее либо убить себя самим прежде, чем это сделает кто-то другой (это может быть или быстрое самоубийство, или медленное – при помощи наркотиков, секса со случайными партнерами или курения), либо быть такими сильными, что никто не посмеет к ним прикоснуться. Такая тенденция глубочайшим образом сказывается на характере человеческих отношений.
Родители, переживших нацистские концентрационные лагеря, испытывают трудности в разговоре со своими детьми. Часто им кажется проще подавлять коммуникацию, но в этом случае любопытство, страх и фантазии ребенка нарастают. Согласно мнению профессионалов, лучше иметь дело с самим выжившим непосредственно. Родители, которые разобрались со своими абортами, обнаружили, что полезнее всего искренне поговорить на эту тему со своими детьми. Первоначальной реакцией часто является острое горе, многочисленные страхи, ночные кошмары и жалобы психосоматического характера. Но на самом деле детям проще иметь дело с реальностью, чем с домыслами и псевдо-секретами.
Мы надеемся, что сравнение с пережившими лагеря смерти не делает проблему банальной, и мы действительно отмечаем многие общие черты в этих двух ситуациях. Хелен утверждает, что:
«Уцелевшим в тех или иных катастрофах угрожали либо безличные силы, как при природных катастрофах, либо, как в случае с пережившими лагеря смерти, исполненные ненависти враги – взрослые. Уцелевшие от аборта подвергались угрозе со стороны тех, кто заявляет о своей любви к ним, и именно это соединение и противостояние любви и убийства и является основой их нерешенной проблемы. Мой психотерапевт сказал мне, что прерывание беременности – это не то же самое, что попытка убить кого-то, но если говорить с точки зрения зародыша и в его поддержку, то это именно так и ощущается. У меня есть такое чувство, что я проявила неповиновение, не умерев, когда это от меня требовалось. Представители медицинской профессии были очень добры ко мне, но чего мне хочется по-настоящему, так это чтобы доктор обнял меня и сказал, что ему жаль меня и что я, в конце концов, чего-то стою».

Конфликты и симптомы

Исходя из целей настоящего буклета, мы определяем уцелевшего как любого, кто не умер, несмотря на то, что шансы быть убитым были намного выше, чем обычно. Существует много ситуаций, в которых люди становятся уцелевшими, но уникальность уцелевших от аборта состоит в том, что сами зачавшие их родители, которые в норме должны были бы любить их, замыслили отнять их жизнь или жизнь их брата или сестры. Не может быть более сложной загадки или более сложного психологического конфликта. «Мои родители рассматривали возможность убить меня» или «Мои родители убили моего невинного маленького брата» или «Мои родители наняли кого-то, чтобы он убил меня»… «Как они могли? Что это значит? Почему я остался в живых?»
Люди также становятся уцелевшими, когда:
- некие злые силы пытаются уничтожить их род, народ или религиозную группу, как в случае с евреями, жителями Карибских островов, туземными жителями Ньюфаундленда и т.д.;
- происходит охватывающая большую или меньшую территорию катастрофа, в результате которой погибает значительное количество людей по соседству, например, извержение вулкана, голод, эпидемия, крушение самолета и т.д.;
- на них совершается нападение с целью убить их;
- они переживают возможность выкидыша при беременности или их мать погибает при родах.
Для всех этих групп характерны определенные аспекты чувства вины уцелевшего, но экзистенциальная тревога, тревожная привязанность, сомнение в себе, онтологическая вина и скрытность свойственны им в значительно меньшей степени, чем уцелевшим от аборта. Во всех этих других ситуациях почти всегда их родители пытались защитить их от угрожавшей всем им силы. Синдром уцелевшего от аборта (как все синдромы) является констелляцией признаков и симптомов, большая часть которых проявляется у большей части людей, подвергнувшихся воздействию разрушительного действия.
Медицина в целом признает, что причиной болезней и недомоганий по большей части является порожденная конфликтом дисгармония ума и тела. Конфликты возникают, когда человек не в состоянии контролировать противоречие между различными внутренними тенденциями или не может принять сложную реальность или иметь с ней дело, либо когда существуют серьезные расхождения между представлениями и поведением. Далее мы приводим краткое описание конфликтов и симптомов, возникающих как следствие того, что человек является уцелевшим от аборта.)

Вина уцелевшего
«Мне следует быть благодарным за то, что я выжил, хотя не должен был, поскольку другие вокруг погибли. Я испытываю вину, поскольку ощущаю, что сыграл какую-то роль в принятии решения уничтожить их.» Людям, испытывающим такую экзистенциальную вину или вину уцелевшего из-за того, что не были абортированы, представляется нечестным, что они остались в живых. Зачастую им кажется, что те, кто погиб, были более достойны жизни. Люди, переживающие подобный конфликт, постоянно извиняются за то, чем они являются, или пытаются оправдать себя и свое существование. Они чувствуют вину за свои потребности и свою зависимость. Если у них начинается депрессия, с ней приходят и суицидальные настроения. Если они испытывают тревогу, она граничит с манией, так сильно они стараются угодить другим людям. Некоторым не дает покоя жаждущий мести призрак абортированного брата или сестры.
- «Почему я жив? Возможно, дело в каких-то внешних обстоятельствах, в чем-то, что я сделал или не сделал. Я не заслуживаю того, чтобы быть в живых. Я чувствую себя виноватым. Я занимаю чье-то место, время. Я хотел бы вернуться в тот момент, когда это произошло и проанализировать, что произошло. Я хотел бы вновь слиться со своей матерью.»

Экзистенциальная тревога
«Я хотел бы жить, но чувствую себя обреченным.» Те люди, матери которых рассматривали для себя возможность убить их или родители которых уже решились на аборт, который не дал желаемого результата, чувствуют, что избежали смертной казни. Им представляется, что приговор все еще действует и в любой момент может быть приведен в исполнение. Им кажется, что поскольку им удалось остаться в живых только благодаря «случаю», «случай» же вероятно и убьет их. Поскольку они живы потому, что их «захотели», они ощущают, что им необходимо оставаться желанными, иначе у них больше не будет права на жизнь. Их очень легко заставить ощущать стыд. Они постоянно делают все, чтобы принести удовольствие, «виляют хвостом», «танцуют» и надеются на похвалу. В конечном счете, это становится настолько утомительным и отнимает столько времени, что они начинают бунтовать. Безумный вандализм многих подростков, как кажется, является выражением их гнева за то, что их подвесили на тонкую ниточку «желанности». Они быстро ломают подарки им или отказываются от них в своем стремлении устранить любые свидетельства того, что родители пытаются купить их любовь. Они имеют тенденцию быть людьми, исполненными страха и ожидающими самого худшего. Когда обычные защитные механизмы перестают действовать, они вдаются в различные формы саморазрушения. Боль или кровь являются для них подтверждением того, что они живы и не сошли с ума. Также здесь звучит нечто похожее на сообщение: «Эй, боги, посмотрите, я пытаюсь убить себя, так что вам нет нужды делать это».
Поскольку у них такая неуверенность в будущем, уцелевшие от аборта имеют проблемы с тем, чтобы быть действительно приверженными чему-то или верными кому-то, хотя они с легкостью дают обещания, зная, что исполнить их будут не в состоянии. – «Я не хочу, чтобы другие люди изменили свой взгляд на меня. Мне важно, чтобы другие относились ко мне хорошо. Поэтому я дам обещание, хотя и буду знать, что не выполню его. Приверженность чему-то – это настоящее бремя.»
У них есть тенденция все откладывать. – «Я никогда не могу принять решение и все откладываю до того момента, пока обещание не нарушит другой человек. Я ощущаю вину за такое откладывание, но ничего не могу с этим поделать.» - «Я хочу делать то, чего хотят другие, поэтому жду и смотрю, что они решат.» - «Я предпочитаю, чтобы решения за меня принимал кто-то другой. У меня нет права на существование. Я все еще ребенок, пытающийся найти место в этом мире, как маленький ягненок, идущий рядом со своей мамой, пытаясь найти сисю, ребенок, бродящий вокруг, неся какой-то груз на своих плечах. Скопилось так много вопросов, остающихся без ответа, и я не могу задать их, потому что никто не станет отвечать, а кроме того, я даже и не смогла бы их сформулировать. Всю жизнь я бежала, убегала от смерти, нет, от чего-то, что хуже, чем смерть.» - «Я страдала от ощущения надвигающейся гибели, что привело меня к решению не иметь детей. То, что я лишена детей, заставило меня страдать от биологической вины, поскольку я знала, что должна иметь их. Я откладываю это, а потом чувствую вину. Я ощущаю духовную вину. Я просто запуталась в паутине вины. Вся моя жизнь – это вина.»


Тридцатилетний мужчина, мать которого абортировала его брата или сестру, когда ему было семь, нарисовал это печальное изображение себя самого в детстве. Он представлен несчастным и настороженным; заботящимся о том, чтобы с ним не случилось ничего плохого.

Тревожная привязанность
«Я хочу быть близок со своими родителями, но получается что-то не то. Чем больше я приближаюсь к ним, тем хуже себя чувствую.» Существует хорошо доказанная связь между оскорблением детей и абортом. Мать, делавшая аборты, отказалась слышать беспомощный плач своего нерожденного дитя. Впоследствии ей становится трудно слышать свой собственный беспомощный плач и плач других людей. Часто ее реакцией на плач других детей становится чувства беспомощности, тревоги или ярости. Клинические наблюдения показывают, что дети, родившиеся после аборта, часто плачут без какой-либо очевидной причины в течение нескольких месяцев после рождения. Матери свидетельствуют, что они испытывают большие трудности с реагированием на беспомощный плач своего ребенка. – «Мой сын родился через два года после того, как я сделала аборт. Он рыдал день и ночь в течение двух лет. Ему постоянно был нужен телесный контакт. Никто из врачей не мог понять, что с ним такое.» Тревожный, амбивалентный и слабый характер привязанности между родителем и уцелевшим ребенком проистекает из трех источников:
- У женщин, сделавших аборт, возникает сложность в установлении связи, прикосновении и кормлении последующих детей. Матери и отцы осознают эти принципиальные трудности и пытаются компенсировать их при помощи дополнительных усилий, действуя «по книге» и покупая любовь своего ребенка за подарки.
- Уцелевший от аборта ребенок испытывает подозрительность по отношению к родителям и их выражению любви. Он думает: «Разве можешь ты, мой отец или мать, быть любящим родителем, если вы…» «убили кого-то из моих братьев или сестер» или «обдумывали, не убить ли меня» или «пытались убить меня». «Я не доверяю вам и не доверяю тому гневу, который испытываю по отношению к вам вследствие этого. Я должен скрывать свой гнев, иначе он уничтожит и тебя, и меня.»
- Уцелевшие от аборта дети часто издают невероятно громкие, тревожные крики, когда теряют мать из виду. Дети, начинающие ходить, постоянно держатся за юбку матери. Одна мать подтвердила тот факт, что ее новорожденный ребенок на протяжении двух лет беспрерывно рыдал и испытывал потребность в постоянном телесном контакте. Это пробуждает в матери весьма двойственные чувства. она будет пытаться оттолкнуть ребенка, тем самым усиливая его тревогу и его тенденцию цепляться за нее. В результате возникает порочный круг. Подросшие дети либо никогда не бывают дома, либо наоборот, слоняются вокруг него. И то, и другое пагубно сказывается на их развитии. У детей есть потребность чувствовать себя уверенно в исследовании окружающего пространства и в проверке результатов своих наблюдений: и то, и другое необходимо для развития интеллекта.
Став взрослыми, уцелевшие от аборта, имеющие тревожную привязанность, постоянно спрашивают друг друга: «Ты все еще любишь меня?» Часто они говорят: - «Мне было необходимо, чтобы кто-то был рядом со мной, иначе возникало ощущение, что я не существую. Всегда, когда наступала тишина и рядом никого не было, я испытывал страх.» - «Как вы можете быть мне любящими родителями, если вы убили одного из моих братьев или сестер, или думали о том, чтобы убить меня, или пытались убить меня? Мне надо быть начеку. Они могут что-то сделать со мной. Я не доверяю вам и не доверяю тому гневу, который чувствую по отношению к вам. Я хочу убить вас. Но ведь я нуждаюсь в вас. Будет безопаснее постоянно сидеть рядом и наблюдать за вами. Буду так и делать, пока не стану достаточно большим, чтобы убежать от вас.» - «Мне нравилось быть одному, моя мать была опасной. Я должен был быть хорошим. Я не мог расстраивать свою мать.»
Поскольку у них отсутствуют стабильные привязанности, уцелевшие от аборта испытывают многочисленные страхи: страх смерти, страх темноты, страх «буки», которая придет и заберет их, иногда страх огня или острых предметов. Им представляется, что случайное событие, которое пресекло жизнь их брата или сестры, в конце концов произойдет и с ними. Поскольку их преследует страх, что их жизнь будет прервана, они не строят планов на будущее.
Ожидая самого худшего, они отчаянно стараются сохранить контроль над происходящим. – «Мне часто снится страшный сон: огромные куски хлеба падают на меня и поглощают меня. Когда я рассказал это сон матери, она не успокоила меня, а только испугалась еще сильнее, чем я. Я не понял, почему. Мать всегда говорила мне, что я у нее самый любимый, а я все время думал про себя: «Почему она всегда так настаивает на том, что любит меня?» - «Моя жизнь остановилась, когда мне было десять лет. В шесть часов утра мать вошла в мою комнату и разбудила меня. Она сказала: «Хочешь сестренку? У нас больше не будет времени для тебя и мы с тобой не сможем никуда поехать на выходные.» Я ответил то, что она хотела услышать. Я наполовину спал, она спешила, а отец уже сидел в машине, чтобы отвезти ее в больницу на аборт. Она уехала, а моя жизнь остановилась.» - «Моя мать всегда была далеко, занята сотней разных вещей. Она никогда не обнимала меня. С другой стороны, она постоянно тревожилась о том, чтобы мне не был причинен какой-нибудь вред. Я никогда не мог понять такого дистанционного, но чрезмерного контроля надо мной».

Рисуя свое детство, тридцатисемилетняя женщина изобразила себя пойманной матерью, представленной в виде гигантского осьминога. Семья удерживается в «закрытой системе». Только отец находится одной ногой снаружи. На вытянутых щупальцах осьминога можно прочесть слова «гнев», «ты должна быть лучшей», «манипуляция», «ты нужна мне» и «это твоя вина».

Псевдо-секрет, основанный на тайном сговоре
«Я отчаянно нуждалась в том, чтобы знать, что вы сделали с моим неродившимся братом или сестрой, но спросить боялась.» Этот конфликт возникает из двух основных источников:
- Ребенок боится узнать что-то слишком ужасное. Узнав истину о том, что родители убили его брата или сестру или хотели убить его самого, ребенок может прийти в отчаяние. Он может отказаться есть, поскольку будет сомневаться в том, не хотят ли его отравить. – «Я боялась того, что могу открыть. Самым плохим было бы обнаружить, что они не любят меня, хотя и говорят, что любят.»
- Уцелевший от аборта знает о том, что если он заговорит на запретную тему, это может разрушить родителей или их отношения, а следовательно, семью, от которой он зависит.
У детей, попавших в сеть конфликта, основанного на секретах, наблюдается тенденция очень осторожно относиться к тому, что они слышат. Они избегают свойственного детям в норме «подслушивания», основанного на любопытстве. Они также осторожно относятся к тому, что видят, и избегают заглядывать в семейную переписку или архивы. Они осторожны в том, что говорят и не станут спрашивать тех вещей, которые обычно пробуждают детский интерес. Их собственная тревога и гнев, возникающие от подсознательного знания о псевдо-секрете, должны скрываться. Следовательно, им присуща тенденция подавлять все свои чувства. Такие дети пресекают задавание вопросов, необходимое для нормального интеллектуального развития. Они должны ограничивать выражение при помощи речи и выражение своих эмоций, поскольку это может быть слишком опасно. Они становятся боязливыми детьми, которые не могут выражать спонтанную радость или восторг. Когда они становятся подростками и взрослыми, у них развивается тенденция доверия к масс-медиа, поскольку они уверены, что та будет лгать им и поможет поддержать их и родительские псевдо-секреты, например в формулировке «при аборте не происходит убийства настоящего ребенка». У них очень развито любопытство вопреки их решимости не знать о том, что в действительности произошло в их семье. У них ненасытный аппетит к газетам, журналам, романам, телевидению и почти любой масс-медиа, которая может дать им определенную дозу возбуждения, но никогда не раскроет истинной правды. Новости создают в очень небольшом количестве напряженное предвкушение от ожидания того, что случится катастрофа. Они не любят волноваться, но чувствуют себя хуже, когда напряжение проходит. Этот порочный круг вносит основной вклад в зависимость от масс-медиа.

Недоверие
«Я хочу иметь устойчивые отношения с людьми, но не знаю, кому могу довериться.» Уцелевшие от аборта не доверяют мужчинам, поскольку мужчины, конкретно их отцы, могли бы приложить гораздо большие усилия для того, чтобы защитить их от непреоборимой заинтересованности матери в аборте. Они могут не доверять мужчинам, поскольку многие мужчины оказывают давление на женщин, чтобы те сделали аборт. У уцелевших позднее часто развивается тенденция смотреть на своих отцов свысока как на скучных и безответственных людей, трусов, которые не стали для них образцом храбрости и твердой воли перед лицом разрушительных сил. Для уцелевших от аборта очевидно, что у мужчин есть собственная редко упоминаемая эгоистическая заинтересованность в том, чтобы аборты были легко доступны. Уцелевшие не доверяют женщинам по причине их основанного на страхе и в прямом смысле убийственного эгоизма. Они не могут верить в искренность выражаемой ими любви. В конце концов, они убили их беззащитного брата или сестру, зачастую сопровождая это словами: «так будет лучше для всех». Уцелевшие не доверяют власти и не могут признать лидеров. Политики и судьи производят впечатление сдавшихся под напором общераспространенных требований легкой доступности аборта.
Уцелевшие от аборта становятся детьми-скептиками, не ценящими усилий, предпринимаемых для их пользы, и не желают помогать в домашних делах. Во взрослом возрасте они испытывают большие трудности с налаживанием преданных отношений, однако упорно продолжают искать кого-то, кому могут по-настоящему доверять. Они проходят целую цепочку прерванных отношений, что лишь убеждает их в том, что вполне можно быть и гедонистами. У них наблюдается тенденция к нарциссизму и цинизму. Вместо того, чтобы рассматривать секс как нечто священное, они используют его исключительно для самоудовлетворения. – «Я чувствовал, что от моей матери исходит опасность. Я должен был быть хорошим и не смел ее расстраивать. У нее было много фобий, в особенности в отношении колющих и режущих предметов. Она боялась оставаться наедине со стариками и младенцами. Когда мне было девять лет, она забеременела и проболела все девять месяцев. Я так переживал за нее, что мне казалось, что я схожу с ума. Я не мог есть и пребывал в состоянии постоянной тревоги. Я как будто болтался в воздухе. Я убежал в воображаемый мир книг. Чувствовал себя куклой, а не живым существом. У меня не было ни к чему интереса.» - «После того, как моя мать сделала аборт, она стала класть себе под подушку нож для разделки мяса. Этим она пугала меня, но я не хотел ее расстраивать.» - «Я всегда боялся своей бабушки и не хотел рядом с ней находиться. Она казалась мне странной. Только намного позже я узнал, что она делала аборт.» - «однажды в больнице, когда мне было двенадцать лет, у меня случился острый панический приступ. У меня был рецидив лейкемии, и мне делали пересадку костного мозга. Мать сказала мне, что идет на внутриутробное исследование, чтобы удостовериться, что с ребенком все в порядке. Я знал о том, что случится, если что-то с ним окажется не так. Однажды ночью я подумал о том, что если я не выздоровлю, то доктора могут избавиться и от меня. После этого я больше никогда не доверял своей матери.» - «Я никогда не знал, к кому я могу обратиться за помощью, с кем поговорить. Я не доверял родителям, которые абортировали двух моих братьев или сестер. К счастью, у меня была хорошая девушка, с которой можно было поговорить.» - «В ходе психоанализа я пережил регресс до внутриутробного состояния. Я оказалась на полу, в позе зародыша, и просила свою мать оставить меня в живых. Я обещала ей, что буду хорошей девочкой. Всю жизнь я провела, стараясь оправдать свое существование и всегда стараясь заботиться о своей матери. Я все еще боюсь ее, хотя ей уже 86. у меня никогда ни к чему не было интереса, кроме книг, поскольку они позволяли мне сбежать в воображаемый мир.»

Сомнение в себе
«Я хочу жить спонтанной, естественной, свободной и легкой жизнью, но всегда, когда я пытаюсь начать так жить, мои импульсы приводят меня к разного рода несчастьям. Я не могу доверять ни себе самой, ни своим родителям. Они очевидно не доверяют мне, потому что, убив беспомощное дитя, они больше не могут доверять себе. Они постоянно донимают меня, чтобы я была осторожной и заботилась о себе, так что как же я могу доверять своим эмоциям, желаниям или биологическим функциям руководить мною?» Уцелевшие от аборта имеют тенденцию к перееданию, слишком много спать или участвовать в попойках. В наиболее крайнем случае у них проявляется анорексия и булимия. У них наблюдается тенденция быть «зелеными» и/или хиппи, которые превращаются в «яппи», маниакально озабоченными своим весом, диетой и физической формой. Они агрессивно защищают свое имущество и удовольствия. – «У меня в детстве было так много страхов: страх темноты, страх быть уничтоженным, что меня куда-то заберут. Когда я спал, то укрывался с головой, чтобы «нечто» не нашло и не уничтожило меня. Думаю, это из-за того, что мать абортировала моего брата. У меня так много агрессивных чувств по отношению к женщинам. Я страстно желаю слиться с матерью или с женщиной, но я всегда боялся их. У меня возникает желание делать больно своим девушкам. Мне трудно принимать решения. Я боюсь своего прошлого, боюсь того, что могу обнаружить.»

Онтологическая вина
«Я знаю, что талантлив и у меня множество возможностей. Я мог бы иметь блестящее будущее, но как будто все никак не могу привести механизм в движение». Уцелевшим, страдающим от описанных здесь конфликтов, оказывается трудно довести до конца начатое – будь то в работе, образовании или семье. Они часто ощущают, что будущее слишком неопределенно и они, в любом случае, не должны были бы быть в живых. Они все время все бросают и начинают заново. Постепенно они вырабатывают различные рационализации, чтобы оправдать свои неудачи и полностью погружаются в то, чтобы просто жить и развлекаться. Они, как кажется, ожидают, что произойдет крупная катастрофа, которая подтолкнет их к тому, чтобы сделать что-нибудь осмысленное. Они могут незаметно делать что-то, чтобы приблизить катастрофу, при этом производя полное впечатление, что пытаются ее предотвратить. Несостоявшиеся, движимые онтологической виной родители часто подталкивают своих детей к тому, чтобы они стали осуществлением их (родителей) собственных мечтаний, которые обычно не подходят для личности и интеллекта ребенка. Часто они весьма преуспевают в рационализации отсутствия усилий со своей стороны. Когда их просят о том, чтобы внести вклад в какое-то стоящее предприятие, у них находятся тысячи причин не делать этого. – «Мое существование зависело от того, чтобы меня хотели, но для того, чтобы оставаться желанным, мне требуется прикладывать значительные усилия. Я не могу быть самим собой, я подвержен разного рода манипуляциям.» – «Что мне делать со своим гневом? Что мне делать с моим страхом? Не существует никакой другой реальности, кроме моей собственной.» - «Не можешь ни жить, ни умереть. Такого рода жизнь нельзя передавать другим.» - «Мне было необходимо смотреть на других детей, чтобы видеть, как они ведут себя и копировать их.»
Если ребенок не может доверять родителям, если он постоянно должен вести наблюдение, то у него нет свободы исследовать мир. К тому же, матери, страдающие от пост-абортного синдрома, настолько боятся потерять своего ребенка, что они постоянно говорят ему, чтобы он был осторожен. Следовательно, здесь присутствует взаимная тревога. Поскольку у этих детей нет свободы исследовать и задавать вопросы, их интеллектуальное развитие затруднено. Они начинают пассивно впитывать информацию. Творческое начало, один их величайших даров, доступных человеку, оказывается заглушено. – «Когда мне было четыре года, я внезапно решила, что больше не хочу играть в куклы. Я захотела настоящего ребенка. Однажды я взяла свою куклу, нарисовала на ней мужские гениталии и – что самое странное – похоронила ее на краю сада. Только много лет спустя я узнала о том, что когда мне было четыре года, моя мать сделала аборт. Только теперь я вижу, что для того, чтобы защитить образ невиновной матери, который у меня до этого был, я попыталась взять ответственность за ее аборт на себя. Всю жизнь я носила на себе ее вину и испытывала от этого ужасные страдания.»

Нелюбовь к детям
Уцелевшим от аборта свойственна неуверенность в том, кто они такие и существуют ли вообще. Поэтому дети воспринимаются ими как угроза. Они избегают иметь детей и погружаться в семейную жизнь. Они занимаются различными видами секса, при которых нет возможности забеременеть, например, сексом без проникновения. Если же у них появляются дети, то зачастую они очень рано отдают их в ясли. У многих уцелевших от аборта присутствует желание умереть, плохо совместимое с тем, чтобы иметь детей.


В дополнение к этим основным конфликтам у большинства уцелевших от аборта наблюдается плохо сформированный или негативный образ себя. У них могут быть аномалии восприятия и подозрительность вплоть до мании преследования. Им бывает свойственно использовать химические вещества для того, чтобы справиться со своими глубокими конфликтами. Они стараются избегать подлинного поиска истины и легко склоняются к принятию политически-корректных мнений. Они неумышленно причиняют боль женщинам, страдающим от пост-абортного синдрома, усиливая болезненное осознание ими того, что они уничтожили нечто весьма драгоценное – брата или сестру уцелевшего, которые любили бы его и которых он мог бы любить.
Большинство уцелевших от аборта проникнуты скептицизмом. У них такое чувство, что любовь не существует, и следовательно, им трудно обратиться с полным доверием к Богу. Поскольку у них не было опыта подлинно крепких и доверительных отношений в собственной семье, они избегают того, чтобы видеть родительский образ в других людях и им сложно воспринимать Бога как любящего Отца. Уцелевшие от аборта могут испытывать глубокое чувство безнадежности.
Столь многие родители уничтожают свое потомство, что в обществе становится все меньше детей, а значит меньше надежды на будущее и меньше ощущения необходимости заботиться о нем и сохранить то, что есть в мире, ради будущего детей. Отсутствие детей ведет к безнадежности, а безнадежность подрывает желание иметь детей.
В результате многочисленных встреч с детьми и взрослыми, родившимися в семьях, где были аборты, мы пришли к выводу, что дети интуитивно «знают», что в семье был кто-то еще, кого не достает. Это знание часто выражается в сновидениях, воображаемых братьях и сестрах, у которых есть имена и с которыми ребенок играет и/или в ощущении присутствия кого-то, кто постоянно находится рядом (как ощущение тяжести у них на плечах или того, что кто-то неотступно следует за ними). Одна молодая женщина утверждала, что она не может смотреть в зеркало, потому что боится, что увидит там другого человека. Они могут ощущать чье-то «враждебное» присутствие или чувствовать, что кого-то не хватает. – «Я чувствовала, что это кто-то очень близкий мне, почти как брат или сестра-близнец.» Многие дети спонтанно изображают этих отсутствующих детей, когда рисуют картинку своей семьи.
Одна женщина сообщила о том, что рассказала своем девятилетнему сыну о том, что сделала аборт за много лет до его рождения. Он сказал: -«Я знал, мама, что что-то не так. У меня всегда были ночные кошмары, в которых мне снились ножи и как моя мать убивает меня. Я меня есть воображаемый брат, который хочет убить меня. Если бы ты не абортировала его, ты абортировала бы меня?» Позже он однажды сказал в гневе: -«Лучше бы ты абортировала меня.»
Когда она посмотрела на нарисованную ею же самой картинку своего детства и «увидела» на ней маленького брата, которого всегда воображала, тридцатичетырехлетняя женщина внезапно поняла, что причиной трагической истории ее семьи является аборт. Она сказала: - «Когда я была ребенком, я была слишком погружена в свои собственные проблемы, чтобы даже подумать о том, что я являюсь уцелевшей от аборта. Я всего лишь старалась выжить и разобраться в том хаосе, который творился в моем доме.»

Добавлено спустя 49 секунд:
Депрессия
Школа сестра
Церковь мама папа
Друзья
Хаос хаос

В этом изображении своего детства она поместила саму себя в ящик (или гроб), окруженный хаосом, конфликтом и запутанностью. Внезапно она осознала, что нарисовала маленькую фигурку из черточек, рядом с маленьким квадратиком (утробой?). в этот момент до нее дошло, что она является уцелевшей от аборта и что все страдание, которое было у нее в детстве, восходит к событию аборта.

Откуда ребенок может узнать?

Они догадываются
Поскольку тема аборта часто обсуждается в школе и в средствах массовой информации, дети задаются вопросом, а не случилось ли этого в их собственной семье. Размышляя о жизненных обстоятельствах своих родителей и имея представление об их индивидуальности, они догадываются о том, что их брат или сестра могли быть абортированы. Они также задаются вопросом, а не рассматривали ли родители возможность абортировать их самих. После того, как подозрение зародилось, они ищут подтверждающих свидетельств.

При помощи интуиции
При помощи средств, которые с трудом поддаются описанию дети ощущают, что у них есть отсутствующий брат или сестра. Это интуитивное знание проявляется в снах или в виде воображаемых товарищей по играм, или в иллюзиях, например, появлении образа маленького ребенка, прячущегося за деревьями. Когда детей просят нарисовать картинку с изображением всех, кто есть в семье, они могут нарисовать одного или двух «лишних» детей. Иногда родители оказываются перед лицом невинных вопросов, вроде: «Мама, я всегда думала, что в нашей семье есть еще один ребенок. Правда ли, что кого-то не хватает?»

Они ставят псевдо-секреты под вопрос
Дети обычно осознают, что в семье есть какие-то темы, о которых не говорят. Провалы в их знании о семье указывают на то, какого рода темы это могут быть, и они испытывают сильное любопытство. Они не решаются спросить, поскольку боятся наказания или того, что расстроят родителей. Очень часто такой провал или псевдо-секрет мучительно воздействует на их сознание, пока они не осознают необходимость выяснить.

Они косвенно зондируют этот вопрос
Когда у детей возникает любопытство насчет отношений между людьми, они часто задают родителям косвенные вопросы относительно «семейных тайн». Получая уклончивые ответы, они начинают подозревать, что настоящий ответ соответствует их наихудшим страхам. «Мама, сколько лет тебе было, когда я родился?» «Когда ты ездила в больницу, они обнаружили что-то серьезное? Когда ты вернулась домой, ты выглядела довольно плохо».

Они случайно слышат
Дети могут услышать, как их родители говорят об аборте, когда те думают, что они спят или что их нет рядом. Они могут случайно подслушать телефонный разговор или как друзья или бабушки или дедушки громко выражают свои волнения. Услышанное может быть не очень ясным, но обычно содержит достаточно информации, чтобы дети догадались о том, что на самом деле речь идет об аборте в семье.

Кажется, что говорят маленькие духи
Некоторые люди считают, что дети узнают о существовании абортированных брата или сестры из присутствия маленького духа, тревожащего их по ночам или в одиночестве. Маленькие дети обычно испытывают скорее любопытство, чем страх, но из реакции родителей они понимают, что не следует говорить на эту тему.

Им предлагают участвовать в принятии решения об абортировании следующей беременности
Хотя это может показаться ужасным, некоторым родителям кажется правильным и демократичным привлекать своих детей к обсуждению того, следует ли абортировать нового появившегося ребенка. Ребенок предположит, что такое, возможно, уже произошло с его братом или сестрой, а могло случиться и с ним.

Они делают вывод из трудностей, испытываемых семьей
Поскольку аборт стал широко обсуждаемой темой, разумный ребенок, однажды услышав об этом, начинает задаваться вопросом о том, не происходят ли испытываемые его родителями трудности от сделанного ими аборта. Узнав о пост-абортном синдроме, молодые люди имеют возможность о осознать, что вина или подавленность, испытываемые их родителями без какой-либо очевидной причины, вероятно, являются последствиями аборта.

Родители пробалтываются
Иногда родители, в раздражении на непослушного ребенка, могут закричать: «Ах ты, неблагодарная свинья! Я потратила на тебя всю свою жизнь! Разве ты не понимаешь, что я могла (или: Надо было мне) абортировать тебя!

Детям сообщают прямо
Некоторые родители рассказывают своим детям прямо, поскольку верят в «открытую семейную коммуникацию». К несчастью, этим детям редко предоставляется возможность задать свои вопросы или обсудить свои сильные смешанные чувства.

Клинические случаи

Мишель
Мишель* - умная четырехлетняя девочка, от которой мать отказалась при рождении. Она была удочерена в два года.
Однажды она протянула своей приемной матери рисунок со такими словами: «Это мамочка. У нее в животике ребеночек. Он обливается кровью. Мама плохая. Она бьет ребенка, пинает его и плюет на него. Но ребеночек хороший.» После этого она начала бить изображение матери и кричать: «Она плохая, плохая.» Мать спросила ее: «Ты бьешь и ребенка тоже?» Мишель ответила: «Нет, ребеночек хороший». Она стала защищать ребенка, прикрывая его ладошкой. Мать сказала, что ей нравятся ее рисунки и что она хотела бы видеть еще другие.
Мишель не знала о том, что ее зачатие произошло в результате изнасилования и что ее настоящая мать пыталась абортировать ее (при помощи вязальных спиц). Ее родители узнали об этом, когда удочеряли Мишель, но никогда не рассказывали ребенку. Мишель знала только о том, что ее удочерили.
Несколько дней спустя Мишель показала матери похожий рисунок. На этот раз, однако, рядом с головой ребенка был изображен черный изогнутый предмет. Ребенок объяснил, что это крючок.
Через восемь дней она снова нарисовала картинку такого же типа в третий раз. Ее приемная мать спросила: «Как ты думаешь, ребенок может простить свою мать за то, что она сделала ему больно?», - на что ребенок немедленно ответил: «Нет, потому что она убила МЕНЯ.» Тут впервые Мишель заговорила о ребенке в первом лице.


Эту картинку нарисовала Мишель. На ней изображена ее мать. «Ребенок» в животе (утробе) матери нарисован красным цветом.

Кэти
У меня есть муж и трое детей. Я занимаюсь пастырским консультированием при своей церкви. Когда мне было двадцать с небольшим, я забеременела своим сыном вне брака. В то время я жила в Южной Америке, где аборт по-прежнему нелегален. Мой молодой человек и его родители сильно давили на меня, чтобы я сделала аборт. Я была поражена их отношением. Хотя я на тот момент перестала ходить в церковь, в сердце я знала, что аборт – это убийство.
Мне было очень больно от того, что отец моего ребенка хочет, чтобы я избавилась от него таким жестоким способом. Возможно, благодаря синдрому уцелевшего от аборта я более сильно отождествлялась с ребенком, и это помогло интенсифицировать яростную защитную реакцию.
Я верю, что Бог помог мне остаться верной своему решению, ведь от природы я не особо смелый человек. Я всегда была чрезвычайно благодарна за то, что мне это удалось. Сегодня моему сыну 21 год, и он заканчивает обучение физике в университете. Он также верующий, молодой человек Божий. Весь мир, и моя жизнь, и жизнь других людей, в том числе его отца, были бы намного беднее, если бы его не было здесь.
Хотя у меня успешно получается почти все, за что я берусь, у меня постоянно присутствует ощущение заброшенности и опустошенности. Я постоянно нахожусь в бесплодном поиске дома. Всегда испытываю ненасытную потребность в любви. Мне постоянно необходимо, чтобы меня подбадривали. Чтобы оправдать свое существование, мне нужно чувствовать, что я все делаю правильно и что я хорошая. По временам у меня возникает глубокая, убийственная ненависть к детям. Это ставит меня в тупик. Я не желаю ненавидеть детей, и искренне сочувствую нежеланным детям.
До того, как я получила помощь, у меня не было никакой радости, я не замечала природу. У меня часто бывали такие физические ощущения, как будто я тону и раскачиваюсь, а также потеря равновесия – как у младенца в утробе. Мое сознание преследует образ призрачной фигуры, подвешенной между землей и небом, летящей над крышами разрушенного войной города. Моя мать сделала аборт в Лондоне во время войны, когда падали бомбы, кругом была пыль и горящие здания. Это странное ощущение подвешенности над городом, который бомбят, не связано ни с какими рассказами, которые я могла слышать или картинами, которые я могла видеть. Только моя мать могла знать об этом. Она и ее абортированный младенец.
Я знала, что мне необходимо поехать на тренинговую конференцию по групповой терапии по методу «Живая надежда», хотя и не понимала, почему. Хотя я узнала о ней в последний момент, мне неожиданным образом удалось освободить свое время. Когда днем в воскресенье начались занятия, я поняла, что мне нужно будет рассказать об аборте своей матери. У меня не было никакого представления о том, что такое синдром уцелевшего от аборта. До этого самого момента, когда я пишу эти строки, я намеренно избегала читать что-либо на эту тему.
Во время занятий, когда я описала этот феномен, тренер высказал соображение, что он является типичным для синдрома уцелевшего от аборта. для меня было большим облегчением, что наконец кто-то понимает то, что я безуспешно пыталась объяснить на протяжении многих лет. Неожиданно то, что я могла только смутно ухватить при помощи эфемерного языка сновидений, обрело название. Кроме того, возникло объяснение странных физических ощущений, которые я иногда испытывала, соматической памяти о беременности, ощущений, что я тону и раскачиваюсь, сопровождаемых затуманиванием сознания. Осознавать, что впервые в жизни кто-то слушает меня, верит мне и понимает – было равнозначно тому, что впервые была признана та маленькая девочка, постоянно пребывавшая в тени со своим мрачным секретом.
Однажды у меня был необычный опыт, в котором я пережила, как мать абортировала мою сестру. У меня было целиком захватившее меня желание умереть. У меня была страшная боль в животе, ощущение прокалывания кожи, боль в районе пупка и чувство, что в меня проникает черный яд. Этим ядом была глубокая ненависть к детям. Некоторое время я издавала пронзительные вопли, которые до этого всегда таились под поверхностью и часто угрожали прорваться. Наконец, я обнаружила себя в достаточно безопасном месте, чтобы выпустить их. Я очень благодарна за то, что мне поверили и восприняли меня всерьез.
Начиная с прошлого года я искала себе объяснения того, каким образом я могла невербально получить такое знание от моей матери. Она умерла, когда мне был 21 год и никогда ничего не рассказывала мне о пережитом аборте. Впервые я услышала об этом от отца, который мимоходом упомянул о нем в разговоре со мной о моей матери, когда мне было 25. он предположил, что в этом могла быть причина вспыльчивого характера моей матери, но дальше наш разговор не пошел. Я сразу же почувствовала, что здесь содержится ключ к моим состояниям, но лишь недавно я наконец более полно осознала воздействие того события на нее и на меня.
Необходимо помнить, что тайное знание, полученное мной об аборте матери, было достаточно точным и подробным, чтобы оказать такое конкретное влияние на мое восприятие себя, моей матери и, до некоторой степени, безопасности мира, в котором я родилась. Мне представляется, что эта информация, переданная мне в утробе, была настолько подробной, что она определила некоторые из моих глубочайших представлений о жизни. Мои представление о себе и индивидуальность были перегружены присутствием и опытом мертвого ребенка, находились под их постоянным воздействием. В определенные периоды это влияние становилось более интенсивным, когда я переживала опасный или болезненный опыт. Аборт моей матери, совершенный за много лет до моего рождения и от другого отца, глубочайшим образом сказался на моей жизни.
Может быть дано лишь умозрительное объяснение тому, каким образом мне передалось тайное знание об аборте, совершенном моей матерью. Знание могло быть передано «опосредованно» через некую духовную или физическую связь. Кто-то сказал бы, что оно пришло от «беспокойного духа» мертвого ребенка. Другие – что оно является результатом воздействия демонического «семейного» духа или духа-«помощника», принимающего вид абортированного ребенка. С точки зрения юнгианства оно могло бы быть понято как проявление коллективного сознания. Ни одно из этих объяснений не убеждает меня полностью, но в своих чувствах я уверена.
У меня есть ощущение, что у меня нет права жить, а следовательно, права на блага жизни, права обладать вещами, права на образование. У меня нет ощущения принадлежности к миру или к жизни. Для того, чтобы сохранить отношения, мне обычно приходится играть роль негритянской девочки-служанки, что-то вроде Золушки. Иногда же я играю роль повелительницы, когда считаю кого-то ниже себя.
Это раненый, сбитый с толку, потерянный человек, не знающий, где его место. У нее нет корней, и она бродит в мире, не имея своей страны, своей земли, постоянно находясь в поиске дома. Это одинокая, преследуемая, страстно стремящаяся к чему-то маленькая девочка, всегда находящаяся вовне, уткнувшись носом в окно, за которым жизнь, и желающая попасть туда. Она ощущает, что кроме нее таких потерявшихся присутствий , страстно желающих, чтобы их пропустили внутрь, - множество. Это сироты мира, желающие быть впущенными в человеческую семью. Они отвержены, перед ними заперта дверь, они полны неудовлетворенности, одиноки, потеряны, преследуемы и находятся в темноте. Их не видят, не знают, их существование не признают, они никому не нужны, не названы и потеряны для жизни. Их навязчивое присутствие всегда рядом.
Маленькая рабыня виновна в том, что она жива. Она не заслуживает того, чтобы жить. Для нее нет места на сцене, ее место на краю жизни, у нее нет своей роли. Никто не хочет ее; никому не нужно то, что она может сказать. Такие, как она, слишком печальны и мрачны, в них слишком много боли и вызова. Ее глаза говорят слишком много правды. Она видела слишком много. Существует заговор с целью удержать ее в тени. Она представляет собой молчаливое хранилище стыда, вины и боли мира. И ей лучше страдать молча, чтобы они, на яркой стороне жизни, могли продолжать смеяться и веселиться.
Никто не желает посмотреть в лицо ее реальности. Она судит мир своей невинной болью, своей покалеченностью и обнаженностью, своими постыдными ранами. В ее безмолвной невиновности у нее есть слишком много, что она могла бы сказать. Красноречивость ее широко раскрытых глаз наполняет стыдом темные ночные создания. Так что я тоже стыжусь ее и прячу, и сама прячусь с ней во тьме.
Это похоже на то, как разгневанный родитель находит непослушного ребенка, прячущегося под диваном, и вытаскивает его оттуда. Тот сопротивляется, стыдится, ощущает беспомощность, гнев, одиночество, у него нет ни друзей, ни союзников. Родитель всегда прав. Прав тот, у кого сила, а ребенок не прав, ему не кому помочь, поэтому его можно обвинять, само его существование, его жизнь постыдны. Больше всего болят у меня не раны и не постыдные ушибы. Самое тяжелое – не быть услышанной. Быть приговоренной к молчанию – вот что хуже всего. Быть неуслышанной хуже, чем быть невидимой.
Вот кем я всегда была на самом деле – тем, кто хочет, чтобы его на самом деле увидели, и одновременно надеется и не надеется на то, чтобы его услышали. Я была тем, кто ждет, чтобы случиться, состояться. Я часто борюсь с усталостью и ощущением тяжести, как будто это борьба за то, чтобы остаться в живых. Как будто смерть живет внутри меня, и я в глубине души желаю умереть – и с этим мне постоянно приходится сражаться. Эта постоянная борьба за жизнь становится невыносимой – лучше бы мне позволили просто лечь и умереть. Я хотела бы сдаться и быть забытой. Все равно я все время живу в состоянии приговоренного к смерти.
Если ты видел смерть своими внутренними глазами, ощущал у себя во рту вкус крови, а в руках как будто держал мертвую плоть – внешняя жизнь уже никогда не покажется тебе чем-то реальным. Внутренняя реальность настолько ужасна, настолько реальна, она настолько близка, что просто невозможно обратить достаточно внимания на что-то иное. Эта суррогатная беременность настолько захватывает все внимание, что все участие во внешней жизни, на которое остаешься способен, – это натренированно улыбаться. Внутреннеея несет в себе смерть – застывшую кровь смерти.
От этой смерти никуда не деться. Даже роды не могут освободить от нее. Рождение детей задействует лишь внешнюю оболочку - так же, как и любые внешние взаимодействия. Очень легко было бы полностью выключиться из всего этого. Все равно это ничего не значит для меня. Тот человек, которым я являюсь на самом деле, носит внутри себя смерть – мрачную тайну, сокрытую под покровом молчания, известную лишь в глубине сердца той девочке, которая получила жизнь (или смерть) из глубины бытия своей матери, известную лишь им двоим. Когда мать носила ее под сердцем, она через ее кровь напиталась смертью и от утробы научилась отвергать ее.
Что-то прорывалось за рамки моего самоконтроля только благодаря моему нелепому характеру. Иногда он начинал проявляться помимо моей воли. Я читала убийство и ненависть в глазах своей матери и жила в сознании того, что она вынесла мне смертный приговор. Я получала наказание за свою слабость, свою уязвимость, за свои потребности, за то, что я смела быть тем, чем была. Я смела навязывать ей свои потребности, зависеть от нее, бросать вызов ее эгоизму, просить ее о помощи, поддержке и заботе.
Мать давала мне ровно столько, сколько было необходимо, чтобы остаться в живых, но этого было недостаточно, чтобы жить. Она тщательно поддерживала шаткое равновесие, которое позволяло ей одновременно унимать свое чувство вины и сохранять свое сердце за семью замками. Мне было позволено остаться в живых, но не жить. Она лишала меня жизни в той мере, насколько это можно было делать, оставаясь в рамках приличий, без того, чтобы убивать меня.
Когда я начала рассказывать свою историю, и люди в тренинговой группе слушали меня, я больше не смогла сдерживать свою боль и страх. Внезапно я смогла почувствовать, что душераздирающие крики, запертые внутри меня, начинают прорываться наружу. По мере того, как вся эта боль начала раскрываться, я почувствовала, что сползаю со стула на пол. Я почувствовала себя очень уязвимой, как зародыш, странным образом неспособной пошевелиться или избежать своей неотвратимой судьбы. Моя кожа горела, и я не переставая щипала себя, пытаясь избавиться от боли. Я почувствовала, как черная, ядовитая ненависть вливается в меня через пуповину. Вся коллективная ненависть к детям, накопленная поколениями, вливалась в меня и я знала, что она убьет меня.
В животе была страшная боль. Я ощущала ее тесную связь с вливавшимся в меня через пуповину черным ядом. Я только могу предполагать, что это та эмоциональная ненависть и убийство, которое моя мать ощущала по отношению к нерожденному ребенку, моей старшей сестре. Я могла чувствовать попытки зародыша спастись, его немощные попытки двигать головой. Я не знаю, как именно погиб этот ребенок, но на основании своего опыта тем вечером я могу представить, что это могла быть инъекция соляного раствора или что-то подобное. Не знаю, какого возраста она была, но у нее было достаточно сознания, чтобы понимать, что она находится в смертельной опасности и ей необходимо пытаться делать что-то, чтобы спастись.
В течение того недельного тренинга произошло еще много другого, но освобождение этого воспоминания об аборте было самым значительным событием для меня. Телесные воспоминания все еще периодически возвращаются ко мне и после этого. Но уже не бывает такой сильной боли в животе или такой сильной паники и дрожи. В своей молитве я говорила Богу о своем страхе смерти, желании умереть, вине и ощущении, что я живу под сенью смерти по причине приговора, вынесенного матерью мне и ее другой дочери. Я больше не испытываю такого панического страха перед авторитетом. Самое главное, я больше не живу через посредство моей сестры, Моники.
Таким образом, впервые в жизни я установила связь с самой собой. Это позволило мне дать возможность той маленькой девочке-негритянке быть услышанной, занять центральное место на сцене, заменить собой Монику и впервые быть увиденной и услышанной в дружественной, принимающей, наполненной мудростью и знанием обстановке.
В течение моей христианской жизни Бог дал мне много откровений и исцелил меня во многих отношениях, но самым глубоким было исцеление, полученное мною от последствий своего опыта как уцелевшей от аборта. Я знаю, что Исус Христос из Назарета пережил смертный приговор за меня для того, чтобы я примирилась с Отцом. Теперь я живу не под проклятием смертного приговора, но в свете Его любви, в царстве Сына Его любви. За это я всегда буду испытывать благодарность.

Примечание автора:
Хотя эта история может кому-то показаться неправдоподобной и «безумной», она истинна. Кэти – уважаемый, активный христианский консультант. Она смогла осознать сильное и глубокое воздействие того, что она является уцелевшей от аборта, на всю ее жизнь, и исходя из своего опыта совершила движение к познанию и росту.

Жан Поль
Я работаю на улице при одном крупном американском центре. Мне 49 лет. Больше всего меня волнуют проблемы бедных и иммигрантов. Около 30 лет назад я узнал о том, что у меня не родная мать, а мачеха. Я стал пытаться узнать о первом браке отца. Оказалось, что он женился на моей родной матери в середине 40-х гг. в конце концов мне удалось отыскать ее и она рассказала мне об ужасных отношениях, которые были у нее с отцом. Это был брак по расчету. Отец был офицером вооруженных сил, и у него было предчувствие, что он «не вернется». Он отчаянно хотел оставить ребенка и оказывал давление на мать, чтобы заниматься сексом без предохранения. Когда она обнаружила, что беременна, она так разозлилась, что договорилась об аборте на четвертом месяце беременности.
Аборт удался на 50%. Был абортирован мой брат-близнец. На седьмом месяце она узнала о том, что все еще беременна и пошла на второй аборт. На этот раз я появился на свет весом в три с половиной фунта, эпилептиком, желтушным и умирающим. Одна добросердечная женщина в публичном доме, где происходил аборт, решила попытаться спасти меня, и ей это удалось. Я провел какое-то время в больнице, а затем в публичном доме, а затем меня поместили в дом для подкидышей. Практически случайно где-то через шесть месяцев отец обнаружил меня. До двух лет за мной ухаживали бабушка с дедушкой, а затем отец снова женился и взял меня к себе. Все свидетельства об этих ранних событиях уничтожены. Я начал узнавать обо всем этом незадолго до смерти моей мачехи. Я никогда не мог понять, в чем причина моих враждебных отношений с отцом и отсутствия доверия к мачехе.
Я сам не понимал, почему я был таким сварливым, за что меня били. Моя долготерпеливая мачеха не могла понять странного поведения моего отца, но в конце концов решила, что все дело в том, что я напоминаю ему о первой жене. Когда я нашел свою родную мать, я попытался установить с ней контакт. Иногда кажется, что ей очень приятно, что я у нее есть, а в другие моменты ей хочется, чтобы меня не было.
В подростковом возрасте я оказался вовлечен в алкоголь, наркотики и детскую проституцию. Уже 21 год я не пью, не употребляю наркотики и не занимаюсь проституцией. Сейчас я состою в моногамных отношениях, я окружен заботящимися обо мне людьми, мне нравится моя работа – но я все равно чувствую себя плохо. Хоть люди и говорят мне, что «у Бога есть план», я отвечаю: «да, это очень здорово, но ведь ты не испытываешь то, что приходится испытывать мне.» Меня постоянно преследуют мысли о смерти и умирании. Я говорю: «Вместо того, чтобы быть такой обузой для общества, лучше бы я умер, и никому не было бы до меня никакого дела.» Периодически на меня находит уныние, и тогда жизнь становится действительно невыносима. Я часто думаю о самоубийстве.
Люди говорят, что во мне много хорошего – что я замечательный художник – но я не могу согласиться с этим. Люди просто видят во мне то, чем я не являюсь. Мне говорят, что моя забота о брошенных животных и людях, о загрязненной окружающей среде, безработных и в особенности, о нерожденных детях – это прекрасно, но я не могу так чувствовать. С помощью некоторых людей я построил у себя во дворе небольшую часовню из отработанного известняка. Рядом с ней я похоронил сотни абортированных младенцев. Все, кто входит в часовню, говорят мне, что ощущают запах роз, хотя поблизости никаких роз нет.
Мне говорят, что я очень талантливый художник, но когда я смотрю на эти картины у себя на чердаке, я не верю, что это я написал их. Как будто это сделал кто-то другой. Мне нравится работать, но это не «я». Внутри у меня такие чувства, которые мне сложно описать, суть их в том, что я ничего не стою. Это было так всегда, сколько я себя помню. Я говорил об этом с несколькими психологами, но они не хотят иметь с этим дело.
Я знаю, что я уцелевший, но больше всего меня волнует, почему я вообще здесь? Есть ли какой-то смысл в том, что мы все существуем? Я знаю, что Бог есть… У меня с этим нет никаких проблем. Но как я-то вписываюсь в общую картину вещей после всего, через что мне пришлось пройти – вот что ускользает от меня. Иногда я чувствую, что моей второй половине - моему брату-близнецу, который умер, - повезло намного больше, чем мне. Глубоко внутри меня засело такое чувство, что я никогда не смогу это преодолеть. Даже смерть и умирание совсем не беспокоят меня. «ну ладно, всё так всё. Ничего серьезного.» Когда люди сердятся на меня и говорят: «Нам будет тебя мучительно не хватать,» - я отвечаю им: «Это смешно. я живу как будто взаймы. Я пытаюсь распорядиться временем, которое мне одолжили, наилучшим образом. После этого я исчезну, и никому не будет до меня никакого дела.»
Моя мать стала для меня и моего брата судьей и судом присяжных. Я был дважды приговорен к смерти. По какой-то неизвестной причине я уцелел. Это загадка. Я пережил две попытки аборта, многочисленные заболевания, детскую порнографию, эпилепсию, желтуху, наркотики, злоупотребление алкоголем, унижения, проституцию, сектантство и все это … ради чего!? Я чувствую ужасную неуверенность в своих отношениях и не знаю, как долго они продлятся, и как долго продлюсь я сам. Я чувствую, что всем будет лучше, если я умру. Ощущаю себя паразитом на теле общества, и так было всю жизнь.
Я знаю, что мне был вынесен смертный приговор, и он все еще должен быть выполнен. Поэтому вся моя жизнь проходит на краю. Так что, когда это наконец случится, кому будет какое дело? Я заслуживаю смерти. Что касается самоубийства, ну, на этот счет есть старый афоризм: «Бритва режет слишком больно, если прыгнуть с крыши, доставишь большие неудобства работникам похоронного бюро, от газа тошнит и т.д.» Тем не менее, у меня всегда остается этот вариант, когда я оказываюсь эмоционально загнанным в угол. Вот пару недель назад мне было на самом деле очень худо.
Я не осознавал, как во мне много гнева. Оказалось, что очень много – по отношению к моей родной матери и отцу. Я старался справиться с этим и так, и иначе – ничего не помогает. Я знаю: люди хотят, чтобы я был рядом, но, похоже, мне на это наплевать. Я как бы постоянно извиняюсь за свое существование тем, что помогаю другим.
Я пошел на могилу к отцу и мачехе. Я сказал: «Я знаю, вы там, а я здесь. Я пережил весь этот ужас. Я хороню его вместе с вами. Вот так, я больше никогда не вернусь сюда.» И ушел. Я думал, это подействует каким-то волшебным образом, и так и произошло, но не надолго. И снова начался этот трип, основанный на самообвинении.
Если бы у меня была возможность поговорить с матерью, я сказал бы: «Почему ты так относишься ко мне? Я ведь не сердился на тебя. Почему, мама, почему?» Я надеялся, что она будет гордиться мной, со всеми этими картинами, которые я написал, но она просто ничего не сказала. Может, она сама не знает, как быть с тем фактом, что она дважды пыталась абортировать меня. Она не может принять себя и меня – как часть себя. Многого я не могу понять. Если я не смогу убить себя, думаю, мне придется продолжать пытаться понять, почему.

Добавлено спустя 1 минуту 27 секунд:
Окончание:

Примечание автора:
Жан Поль – смелый, чувствительный, любящий артистичный человек, который по-прежнему пытается проработать глубокие проблемы своего прошлого. Он благодарит Бога за то, что в его городе есть некоторые любящие люди, которые понимают, через что ему приходится проходить и находятся рядом. Он все больше осознает, как то, что он является уцелевшим от аборта, сказалось на его взгляде на мир, и желает быть в состоянии справляться с этим. Он чувствует, что мир должен знать, что это такое – быть уцелевшим от аборта.

Что это значит для мира?
После появления контрацепции и аборта большая часть нашего общества занялась построением утопии, основанной на идее, что «Основным правом ребенка является быть желанным.» «Каждый ребенок должен быть желанным,» - утверждает современная мудрость. И вот, если тебя не хотят, то у тебя уже нет права быть. Таким образом, в мире возник новый экзистенциальный страх. Жив ты или мертв – теперь зависит от того, хотят ли тебя. Больше никто не чувствует себя в безопасности, и все обязаны сражаться за то, чтобы продолжать оставаться желанными, поскольку когда тебя перестают желать – тебе подписан смертный приговор. «моя жизнь и смерть зависят от того, хочет ли меня некто или нет. У меня нет неотъемлемого права быть. Если я существую в силу того, что меня хотят, это значит, что я должен выполнять ожидания этого желающего, чтобы я был (родителей или государства). У кого-то другого всегда есть свой проект относительно моей жизни.» «Мне не присуща никакая ценность, она зависит только от того, насколько люди хотят меня, а следовательно она относительна и определяется извне. Данной от Бога ценности у меня нет, как нет и ни у кого другого. Мной, и любым другим, можно пренебречь.»

Результаты исследования
Мы изучали влияние синдрома уцелевшего от аборта. для сбора данных использовались опросники. Опрос производился в ряде стран. Предварительные результаты показывают, что 27% опрошенных уцелевших чувствуют, что родители рассматривали возможность абортировать их, 47% чувствуют, что их шансы выжить были очень низки, а у 35% были абортированы братья или сестры. То, что они стали уцелевшими от аборта, сказалось на их жизни самым различным образом. 23% чувствуют, что они не заслуживают быть в живых, а 53% трудно понять, кто они такие.

Статистика
В мире каждый год совершается примерно 60 миллионов абортов. В некоторых странах Восточной Европы 90% женщин делали аборты, часто по семь-восемь каждая. В Китае, как кажется, абортируются все беременности, кроме одной. Таким образом, в обоих этих регионах шанс пережить беременность у ребенка – 10-20 %. Почти все дети в этих регионах имеют по крайней мере одного абортированного брата или сестру. В США приблизительно 70% женщин к 45 годам имели хотя бы один аборт, а 10-15 %из оставшихся рассматривали возможность аборта. Если бы у каждой из этих женщин было по одному ребенку, то примерно 85% детей, родившихся в Северной Америке, являлись бы уцелевшими от аборта. поскольку некоторые женщины, сделавшие аборты, больше не имеют детей, можно предположить, что из детей, родившихся в западных странах, уцелевшими от аборта являются 75 %.
Еще один способ подсчета исходит из того факта, что в Северной Америке абортом заканчивается примерно одна из трех беременностей. В некоторых городах, например, Вашингтоне, прерывается 50% беременностей. таким образом, в каждой конкретной семье у ребенка приблизительно 50-70% выжить. К тому же, те дети, возможность абортировать которых рассматривалась родителями, также являются уцелевшими.
В большинстве западных стран легкий доступ к аборту был обеспечен с 1970 г. Таким образом, 80% всех, кому сейчас [в 1998 г.] 20-25 лет, являются уцелевшими от аборта, что составляет примерно четверть населения. В странах Восточной Европы, где аборт широко практиковался начиная с 1920-х гг., 80-90% жителей младше 70 лет являются уцелевшими от аборта (а это 75 % населения). В Китае политика «одного ребенка на семью» была введена в 1980-х. здесь уцелевшими от аборта являются 85% детей в возрасте до 10-15 лет. Это примерно 10% населения Китая.
Представляется разумной гипотеза, что в любой стране, где существует достаточно высокий процент уцелевших от аборта, то есть людей, переживающих глубокие конфликты, на которые не обращают внимания, будет существовать влияние этого явления на общее функционирование общества. Существует ли прямое соответствие между процентом уцелевших от аборта в стране и уровнем беспорядка и хаоса, наблюдающимся в ней? Необходимо установить способы измерения и оценки соотношения между количеством уцелевших от аборта и масштабом политического хаоса, экономических неурядиц и распада семьи. На первый взгляд, именно страны Восточной Европы, с наибольшим числом уцелевших от аборта, затронуты этими явлениями в наибольшей степени. Было бы также интересно установить, существует ли соотношение между количеством уцелевших от аборта и размерами психиатрической заболеваемости, выраженными в количестве госпитализованных и стоимостью врачебной помощи в стране.

Влияние на общество – Психологические конфликты
Существует целый ряд взаимосвязанных механизмов, имеющих происхождение от конфликтов, порожденных синдромом уцелевшего от аборта. их невозможно расчленить друг от друга. Однако следующие факторы, имеющие воздействие на общество, могут быть описаны:
- Недоверие
Поскольку уцелевшие от аборта не могут доверять своим родителям, они доверяют только себе или друг другу. Поэтому становится трудно вести с ними переговоры и достигать договоренностей. Таким образом, у людей возникает тенденция прибегать к услугам множества юристов и бухгалтеров и вносить в контракты чрезмерную подробность, для того чтобы защитить свои интересы. Противоположной стороне приходится поступать таким же образом.
-Нечестность
У многих уцелевших от аборта имеется глубоко укорененная тенденция к нечестности. Причина состоит в том, что они не знают правды относительно некоторых наиболее важных событий в жизни их семьи и боятся задать вопросы. Свою юность они проводят таким образом, чтобы постараться обойти наиболее глубокие истины. Это самым серьезным образом сказывается на их способности заглянуть внутрь, чтобы осознать многие аспекты самих себя. К этому прибавляется и нечестность, переданная от родителей. Когда родители не могут признаться в своей самой глубокой боли и своем самом тяжком преступлении, им трудно быть честными. Соответственно, дети становятся соучастниками своих родителей и перенимают у них тенденцию к уклончивости и лживости.
- Цинизм
По причине основного несоответствия между словами о любви, которые говорятся родителями детям, и тем, что они убили, либо рассматривала возможность убийства одного из них, уцелевшие от аборта имеют тенденцию к циничному отношению ко многим вещам. Они сомневаются в возможности искренней любви, сострадания, родительской заботы и неравнодушия к ближнему. С особым цинизмом они воспринимают любые указания со стороны власти, и любые благие начинания правительства кажутся им лишенными смысла. Сетевой эффект такого количества уцелевших от аборта сказывается на невозможности сколь-нибудь быстрого ведения дел. Недоверие, нечестность, цинизм и неуважение к власти так велики, что при заключении многих деловых договоров присутствует огромный скепсис, а следовательно к работе привлекаются целые полки юристов и тома юридических документов, что сильно увеличивает стоимость ведения дел и замедляет скорость взаимодействий.
- Незрелость
Многие уцелевшие от аборта боятся взрослеть. Причина этого отчасти в том, что у них не было безопасного детства в семье, скрепленной прочными связями, а отчасти в том, что они испытывают неуверенность в будущем. Они не желают брать на себя ответственность, но недовольны теми, кто берет ее.
- Неблагодарность
Поскольку уцелевшие от аборта не уверены в том, что они рады быть в живых, их нелегко удовлетворить, поэтому они становятся легкой мишенью для потребительской рекламы. Многим из них свойственно делать бесцельные покупки. Поскольку скапливается все больше ненужных вещей, растут города, развивающиеся по принципу «куда-то ведь нужно деть все это барахло».
-Хроническое ощущение себя несчастным
Уцелевшим трудно испытывать радость, а зачастую они перегружены болезненными заботами о своей жизни. Они боятся задумываться о глубоких вещах. Чтобы избежать ощущения несчастья, они тратят значительную часть своего времени на то, чтобы отвлечься. Свидетельством является испытываемый ими интерес к насилию и извращенному сексу в масс-медиа.
- Неуважение к авторитетам
Уцелевшим от аборта свойственно отсутствие уважения к любым авторитетам, поскольку они не доверяют тем, чьей заботе были вверены при рождении. Молодым людям, испытывающим гнев по отношению к тем, кто поставил их жизнь в зависимость от такой эфемерной вещи как «желанность», свойственно бунтовать и проявлять буйную агрессивность.
- Нестабильные отношения
Поскольку они испытывают неуверенность в будущем, им трудно создавать прочные отношения. В результате женщины во время беременности получают меньше поддержки от своих партнеров, а это (как следует из наших исследований) приводит к увеличению вероятности абортов и выкидышей.
Многие уцелевшие от аборта лишены стремления иметь детей. Следствием становится снижение численности народонаселения. Это затрудняет действие рыночной экономики, во-первых, потому что становится меньше людей, покупающих производимые вещи, а во вторых, потому что становится слишком мало налогоплательщиков, из средств которых выплачиваются пенсии, страховки по старости и т.д. тех, кто является основными потребителями.
- Воспроизведение трагических треугольников
Уцелевшим от аборта свойственно быть пассивными участниками (или наблюдателями), безучастно созерцающими трагические события и не пытающимися ничего сделать для того, чтобы что-нибудь исправить. Этим они только усугубляют свое чувство вины. При этом они отрицают, и редко позволяют себе исследовать это многостороннее чувство. Это особенно верно в такой ситуации, когда наиболее распространенная социальная философия учит, что чувство вины – это плохо и его следует избегать любой ценой, а причиной его называется фанатизм тупоумных религиозников, держащихся за устаревшее понятие греха.
- Рост числа абортов
Гнев, который уцелевшие от абортов могут испытывать по отношению к своим родителям, представляет для них проблему. Они не могут выразить его, поскольку бояться потерять отношения с ними, которые и так всегда были очень хрупкими. В некоторых случаях этот гнев может быть перенаправлен ими на своих собственных детей. Когда такое происходит, возрастает вероятность того, что они сами сделают аборт, либо будут оскорблять своих детей и пренебрегать ими.
- «Зеленые»
Хотя у уцелевших от аборта существует озабоченность сохранением жизни, она зачастую может получить выражение в виде заботы об окружающей среде, а не о детях. Очевидно, что если в первую очередь не думать о семье, то сохранение окружающей среды не имеет никакого смысла и цели.
- Безнадежность
По мере того, как совершается все больше абортов, становится все меньше детей, а следовательно безнадежность всю глубже пронизывает психологию общества. Надежда основана на необходимости сохранить нас самих, плоды нашей деятельности и нашу окружающую среду для последующих поколений. Чем меньше детей, тем меньше мы нуждаемся в том, чтобы что-то сохранять. Безнадежность делает людей менее склонными к тому, чтобы заводить детей, а чем меньше детей, тем меньше надежды на будущее. Кроме того, уцелевшим от аборта заботиться о будущем мира, поскольку их собственное будущее для них столь неопределенно.
- Отсутствие интереса к Богу
Многие уцелевшие от аборта испытывают сильный скептицизм относительно существования любви, поскольку те, кто, как ожидается, должен их сильнее всего любить и часто говорит, что любит, оказываются теми, кто убил их. Если любовь их родителей выражается в том, что они оборвали жизнь их нерожденных брата или сестры, для них становится невозможно верить в то, что Бог Отец может быть любящим. Поскольку так часто распадаются семьи, маловероятно, что у людей формируется образ достаточно благополучных отношений в семье. Зачастую когда им говорят о том, что Бог Отец любит их, уцелевшие от аборта воспринимают это настолько скептически, что даже не хотят позаботиться о том, чтобы выяснить, действительно ли Он их любит.
Подавляющая экзистенциальная тревога ведет к формированию культуры смерти. Уцелевшие от аборта безрассудно относятся к собственной жизни и к жизни других людей. «Жизнь ничего не стоит.» Они очарованы смертью. Они боятся быть уничтоженными, и тем не менее разрушение привлекает их. Большинство уцелевших чувствуют себя неуязвимыми, поскольку однажды им удалось избежать верной смерти. Однако они постоянно заигрывают со смертью. Такое впечатление, что они непрестанно провоцируют смерть, чтобы она «сделала свое дело», чтобы доказать, что они на самом деле живы (это может проявляться в неосторожном вождении автомобиля, приобретении уличных наркотиков, занятиях сексом со случайными партнерами с риском заразиться СПИДом и т.д.). Уцелевшие от аборта постоянно играют в русскую рулетку с собственной жизнью и жизнью других людей. любопытным образом, они одновременно сильно боятся смерти, которая для большинства из них означает полное уничтожение. Будучи не в состоянии представить свое будущее, они не могут представить и вечной жизни. Поскольку у них так сильно желание регрессировать, вернуться к началу, смерть часто означает для них возращение к состоянию абсолютного несуществования, или слияния с неким нерасчлененным целым, где теряется всякое индивидуальное начало. Вот почему для уцелевших от аборта имеют такую привлекательность нью-эйджевское мышление и буддийская религия.

ЛЕЧЕНИЕ
Профилактика
Чтобы было меньше тех, кто является уцелевшим от аборта и испытывает от этого тяжелые страдания, необходимо, чтобы абортов было меньше. Для того, чтобы добиться этого, есть много способов, но самое главное, на наш взгляд – повысить в обществе ценность детей и потребность в них. Глубоко укорененные конфликты, переживаемые уцелевшими от абортов, могут быть разрешены только посредством сочетания психотерапии, обучения новым формам поведения, осознания случайностей и закономерностей окружающего мира и духовного обновления.

Психотерапия
Эффективной и действенной для достижения данных целей является групповая терапия. После нее должна быть осуществлена семейная терапия, помогающая детям разобраться с семейными тайнами, дает родителям некоторое представление о том, как лучше обращаться со своими детьми и помогает родителям распутать узлы, возникшие в результате того, что один или оба из них – уцелевшие от аборта. затем семье необходимо вместе включиться в работу, направленную на предотвращение проблем, которые привели к пережитым ею трудностям. Идеальной является интенсивная психотерапия, но поскольку она часто остается недоступной, весьма полезным может оказаться консультирование, направленное, прежде всего на работу, с экзистенциальной виной, особенно в тех случаях, когда данные люди имеют поддержку со стороны церкви.

Духовное исцеление
Уцелевшие от аборта должны прийти к осознанию того, что родительская любовь – нечто реальное. Когда они увидят ее проявление со стороны людей, они смогут понять, что Бог, как наш Отец, действительно может любить их. Им необходимо увидеть, что Божья семья с радостью принимает их и что когда Божий Дух действует в них, он дает смысл, радость и цель их жизни. Спасение через Исуса Христа – это и основа, и результат процесса исцеления.

Заключение

Особое значение имеет поведенческое выражение данных конфликтов, особенно если учесть, что уцелевшими от аборта являются, возможно, 80% восточных европейцев, 70% североамериканцев и 85% китайцев, рождающихся на свет в настоящее время. Возможно, существует прямое соотношение между социально-экономическими трудностями, испытываемыми в каждом из этих регионов, и количеством уцелевших от аборта.

Предупреждение об опасности
Складывается впечатление, что мы двигаемся к катастрофе экологии человечества. Если Бог не вмешается, чтобы спасти нас от естественных последствий нашей собственной глупости, вполне вероятно, что мы уничтожим род человеческий. Это будет естественным следствием нарушения хрупкого равновесия в нескольких областях. Только по его милости мы выжили до сих пор.

Как предотвратить катастрофу
Покаяться
Мы не реагировали быстро и в достаточной мере на серьезнейшие проблемы. Мы виновны в пассивности. В вопросах жизни и смерти нет невинных свидетелей, а вокруг нас погибают миллионы детей, и миллионы других становятся уцелевшими от аборта.

Предупреждать
Мы должны продемонстрировать миру, что речь идет о важнейшей проблеме экологии человечества. Если говорить в терминах экологии, есть больше надежды быть понятыми.

Ценить детей
Мы должны способствовать тому, чтобы общество стало больше ценить детей. Когда дети станут цениться выше, люди станут отдавать им больше времени и усилий.

Исцелить раны
Когда совершается исцеление тех, кто пострадал больше всех, происходит невероятный всплеск радости, распространяющийся на всех окружающих. Если никто другой не желает остановить широкомасштабное избиение нерожденных младенцев, именно уцелевшие находятся в той позиции, что у них больше всего прав говорить о том, что происходит.

Групповое консультирование
Существует огромная нужда в исцелении этих людей. оно не может быть совершено индивидуально. Оно может осуществиться в группах, и в настоящее время мы проводим обучение групповому консультированию в ряде центров.

Перестать «хотеть» детей
Перестаньте иметь детей из-за того, что вы хотите их и перестаньте говорить им о том, как сильно вы их хотели.

Принимать и приветствовать
Примите любого ребенка, независимо от его пола, размера, интеллектуального развития, расы и удобства во имя Исуса Христа.

Блаженны те дети, которые выросли в семье, где никогда не рассматривалась возможность аборта. они свободны от тех тяжелейших конфликтов, которые окружают уцелевших от аборта. эти дети живут не потому, что их захотели, а в силу внутренне присущего человеку права на жизнь. Поскольку им не нужно постоянно биться за то, чтобы остаться желанными, они могут быть более независимыми и развиваться в соответствии с Божьим замыслом о них. Богобоязненные врачи не должны бояться признать невыносимую истину об уцелевших от аборта. мы надеемся на то, что они поднимут эту тему в общении со своими пациентами, тем более, если у тех наблюдаются многочисленные психосоматические симптомы, которым, по-видимому, не находится другого объяснения. Когда они смогут начать обсуждение данной темы и объяснят своим пациентам суть синдрома уцелевшего от аборта, они станут свидетелями того, какое большое облегчение те испытывают во множестве случаев. В дальнейшем этим пациентам, возможно, потребуется более подробная психотерапевтическая работа, но по крайней мере теперь они будут понимать, откуда у них такое амбивалентное отношение к жизни, в частности их собственной.
Ради Бога, ради блага всего человечества, Вашего собственного и Вашей семьи, очнитесь и откройте свои глаза. Посмотрите на то, что лежит в основе той безнадежности, которая распространилась по всему миру. Нас окружают миллионы людей, неуверенных в том, что они рады быть в живых, если умер их невиновный брат или сестра. Прислушайтесь к хору сообщений, рисующих и предсказывающих несчастья и хаос. Очень вероятно, что он является выражением страдания людей, столь глубоко раненых, что им уже нет дела до того, убивать или быть убитым. Не кажется ли вам, что хаос и разрушение в мире царствуют прежде всего там, где аборты и уцелевшие от аборта являются чем-то обычным? Какая же тут связь? Прочитав этот буклет, прислушайтесь к тому, что говорит Ваше сердце. Прислушайтесь к Вашему внутреннему восприятию реальности. Если Вы способны услышать ту истину, которая наиболее глубоко содержится в Вашем сердце, Вы увидите реальность. Ведь тогда Вы осознаете, что есть и Ваша доля ответственности за те затруднительные положения, о которых Вы так громко сетуете. Предстоит ли миру еще один холокост боли и горя? Это зависит от Вашей решимости узнать истину о страдании и/или разрушительных тенденциях – Ваших и Вашего ближнего. Да, истину можно познать, и эта истина сделает свободными Вас и Ваших ближних. Но решитесь ли Вы на это?

Об авторах
Авторы происходят из разных культур и имеют разные личные ракурсы видения поставленных проблем, но их объединяет общая точка зрения на разрушительное отношение современного мира к детям. Оба автора разделяют глубокое желание защитить детей путем привлечения внимания к корням проблем, которые делают детей уязвимыми козлами отпущения в обществе. В настоящее время они читают лекции в различных странах и проводят семинары-тренинги по лечению пост-абортного синдрома, злоупотребления и пренебрежения детьми и синдрома уцелевшего от аборта.
Мэри Питерс – американка. Получив высшее медицинское образование в Бельгии и специальность педиатра в Канаде, она работала во Франции со всемирно известным генетиком Жеромом Леженом и завоевала важнгую научную премию за исследование биохимических причин умственной отсталости. В течение долгого времени она работала с организацией Ковчег, основанной Жаном Ванье и занимающейся помощью инвалидам. Эта деятельность помогла ей осознать опасность евгеники и уязвимость инвалидов в нашем обществе. Она видит отчаянную нужду современного мира, в исцелении травмы абортов и дурного обращения с детьми, прежде всего в Европе, где, если на эти проблемы не будет обращено внимание общества в ближайшее время, последствием станет полное разрушение общественной жизни. В настоящее время работает Директором в области медицинских исследований Международного Фонда Генетических Исследований.
Филипп Ней вырос в Канаде, получил медицинское образование в Университете Британской Колумбии и специальность детского психиатра и детского психолога в Университетах Мак-Гилла, Лондона и Иллинойса. Он работает университетским преподавателем и имеет клиническую практику в течение 30 лет. Он был преподавателем пяти медицинских вузов, трижды – профессором, деканом факультета и основателем трех детских психиатрических учреждений. В настоящее время он занимает должность клинического профессора на Факультете медицины Университета Британской Колумбии. На протяжении многих лет им было проделано широкомасштабное исследование дурного обращения с детьми и спонтанного и искусственного прерывания беременности. Были опубликованы более 20 статей по этим предметам. Уже на ранней стадии своих исследований он пришел к выводу о взаимосвязи между дурным обращением с детьми и абортом. Последнее время он изучает детей, являющихся уцелевшими от аборта. Он проводит терапевтические группы для мужчин и женщин, страдающих от последствий злоупотребления и аборта. на основании опыта этих групп была создана книга Завершение цикла злоупотреблений, недавно опубликованная издательством Бруннер/Мазел в Нью-Йорке.

Международный институт изучения проблем и методов лечения после невыношенной беременности и злоупотребления детьми – это группа профессиональных и не имеющих специального медицинского образования терапевтов, посвятивших себя поиску лучшего понимания того, как невыношенная беременность любого типа сказывается не только на здоровье женщины, но и на мужчинах, детях и внуках. Общей целью является проведение тщательных исследований, публикация научных выводов в журналах, поиск наиболее эффективных методов лечения, подготовка терапевтов и взаимная поддержка усилий в этих направлениях.
Деятельность ассоциация поддерживается за счет добровольных пожертвований, членских взносов, доходов от продажи книг и чтения лекций. Директорами ассоциации являются выдающиеся ученые и клинические специалисты из разных стран мира.



С Божьей помощью окончен перевод сей книги на день памяти святого царя мученика Николая, святой мученицы царицы Александры, святого мученика царевича Алексия и святых мучениц царевен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии, расстрелянных безбожниками 4 июля ст.ст. 1918 г. в г. Екатеринбурге.
Конец и Богу слава! +++

[Гостья]

Новичок, спасибо за статью!

[Amazonka]

Девочки, вы тут обсуждаете страшные вещи! Но кто-нибудь из вас задумывался что мы творим? Это же страшно. Кричать хочется "ОПОМНИТЕСЬ!".
Перед тем, как принять решение, делать аборт или нет, посмотрите фильм американского врача Натансона. Он аборты не делает своим пациенткам больше, после того как снял этот фильм!
Надеюсь, что хоть кого-то этот фильм остановит! Бернард Наивернейший "безмолвный крик"

[Алена01042001]

На ранних стадиях беременности это называется вакуум-аспирация. Суть: как пылесосом высасывают мусор из ковра – так же и младенца высасывают из материнского лона. В матку женщины вводится пластмассовая трубка с острыми краями. Тело ребенка разрезается на части и отсасывается наружу в специальную емкость. Если беременность поздняя – в матку вводится кюретка – острый нож в форме петли. Этим ножом выскабливается полость матки, им же при этом разрезается ребенок. После 12 недель беременности становится необходимым еще один инструмент, подобный щипцам – так как у ребенка уже есть ручки и ножки, и начали кальценироваться кости. Этим инструментом врач захватывает ручку или ножку и скручивающим движением отрывает ее.
Еще есть такой вид аборта как «солевой аминоцетоз»: через брюшную стенку матери в околоплодные воды ребенка вводится большая игла. Через нее подается концентрированный раствор соли. Ребенок глотает этот раствор, дышит им, обжигается, начинает биться в конвульсиях…
Еще??????? Это страшно!!!!!!

Добавлено спустя 9 минут 2 секунды:
Девочки. Опомнитесь. Не берите на душу такой страшный грех. Он не искупляется. Потом уже будет поздно жалеть и каяться. Отвечать за этот грех будете вы и ваши дети и внуки. Если господь их даст. Если совсем безвыходная ситуация, то родите и на время отдайте крошку в дом малютки. Навещайте и как только устроитесь в жизни немного - заберите. Господь поможет. Совсем все плохо быть не может, чтобы решиться на убийство своего ребенка. Одумайтесь. Одумайтесь. Одумайтесь!!!

Добавлено спустя 1 минуту 43 секунды:
Девочки. Опомнитесь. Не берите на душу такой страшный грех. Он не искупляется. Потом уже будет поздно жалеть и каяться. Отвечать за этот грех будете вы и ваши дети и внуки. Если господь их даст. Если совсем безвыходная ситуация, то родите и на время отдайте крошку в дом малютки. Навещайте и как только устроитесь в жизни немного - заберите. Господь поможет. Совсем все плохо быть не может, чтобы решиться на убийство своего ребенка. Одумайтесь. Одумайтесь. Одумайтесь!!!

[лиза]

а_если_жить_негде_родни_нет_или_уже_дети_есть???задумайтесь.дом_малютки_маму_не_заменит

[Гульнара]

ИМХО, лучше дом малютки, чем безвозвратный аборт. Из аборта ребенка не вернешь,если передумаешь, а из дома малютки можно.

[Girl]

Елена, очень интересная информация. Вы знаете, я в это верю, МОЙ СЫН буквально в первый день предупредил меня, что он есть и хочет жить! И я его успокоила, что всё у нас с ним будет хорошо. И пусть кто то думает, что